Широкие ладони, длинные пальцы. Волосики виднелись из-под рукавов куртки.

Значит коты тоже, как и волки волосатые? По телу дрожь приятная пробежала и осела между ног тяжестью.

Я чувствовала сильное половое влечение. Поняла, что погибаю. Начала в панике вспоминать, что со мной происходит.

Образ сексуального партнёра, бли-и-ин, уже закрепился, да так быстро, что я не успела ничего сделать. Сигналы кошачьими перебежками прошли лимбическую систему и достигли орбитофронтальной коры, проще говоря «Центр удовольствий и вознаграждений» в нашей голове.

Медицина не помогла отвлечься от красивого парня.

 Лёлик, всё пропало!

Ты в первую очередь. 

Кот продолжал пахнуть какао, втягивал меня в грех.

– Мы разного вида оборотни, – усмешливо кинула надменный взгляд, рассмотрела его с ног до головы. Очень тяжело дался такой жест. Волчица внутри бесновалась и требовала выдать ей истинного самца.

– У меня был тяжёлый день последние полгода, – вздохнул кот, оглядываясь по сторонам. – Надо расслабиться, давай ты не пойдёшь на занятия. Ради знакомства даже готов на предварительный секс.

Он всегда будет так говорить?

Похабник!

Развратник!

А ещё коты полигамны. Фу-у! Какая гадость.

Надо было бежать, а я стояла и тонула в его глазах. Он опять к себе меня привлёк, я не сопротивлялась.

Я что же не дочь своего кровожадного отца? Не дочь своей лютой матери? Не волчица я однолюбка? Отпор не смогу дать бл*дуну кошачьему?

Пальцами скользнула по ширинке его джинсов. Чувствовала, как он возбуждается. С нечеловеческой силой зажала член под жёсткой тканью. Парень жалобно заскулил, нагнулся и глазами зелёными, полными доверия смотрел в мои глаза.

– Истинный твой, – жалобно заныл он, откидывая мою руку.

– Хренистинный, как папа говорит, – усмехнулась я и отпустила его мужское достоинство.

Вот такого размера бывает половой член. И как это будет в меня входить, непонятно...

Ольга! Ты о чём думаешь?!

Ушла, довольная тем, что смогла выстоять против влечения и силы истинной пары.

Правда, смогла?

****

  Я стояла в холле перед кабинетом патологоанатома, Льва Борисовича Санкевича. Между нами, студентами – Лёва Сан.

Преподаватель по психологии слегла с вирусом, и у нас первая пара превратилась в окно. Перед дверью в тишине со мной стоял Вадик Левашов, тот самый, которому я дала в долг с утра. Долговязый парень, работающий санитаром, до и во время учёбы на медицинском факультете. Именно работа стала для Левашова камнем преткновения на пути к раскрытию из санитара в настоящего врача.  Прогуливал Вадик, а это недопустимо на нашем факультете.

– Месяц в деканате буду пороги оббивать, – с досадой жаловался мне Левашов.

– Зачем пропустил?

С пропусками на нашем факультете очень строго. Особенно если препод принципиальный, как Лёва Сан.

Вадик поник носом-картошкой  и вскинул очень  печальные брови, стал совсем несчастным на вид. И выдал то, что не каждый поймет.

Дело в том, что Вадик пропитался неким сленгом, который большинство врачей и санитаров отвергают. Опасно так говорить, простые пациенты могут не понять, а люди живут в неприятное время, и за такую лексику можно получить штраф. И вообще чувство такта – главное во врачах.

Но мне Вадик доверял, и я за три года общения с ним уже некоторые слова понимала.

– Зебра с парашютистом буксир нашли. В валежник к НЛО засели. Я их всё утро среди лыжников ловил. Парашютист далеко не убежал его же с дискотекой привезли, а они друзья оказались.  Скрипача в ПМЖ, я чуть не приземлился.

Я с пониманием кивнула. Просто у Вадика всегда такое окружение было в больнице. Местечковая лексика.