– Нет ничего глупого в том, чтобы любить кого-то больше, чем себя, Джун, – впервые голос Растона звучал так серьёзно.

Или, может быть, впервые я видела его словно иными глазами.

Впереди за изгибом дороги из-за деревьев блеснула гладь озера.

– Ты как хочешь, – вдруг заявил Растон совсем другим тоном, насмешливо сверкнув зелёными глазами. – А я искупаюсь.

Расправив крылья, он взлетел и, не дожидаясь моего ответа, помчался к воде.

А, ну его всё! Чего тут ноги сбивать? Скрываться не от кого!

Я тоже взмахнула крыльями, взмыла вверх, чтобы оглядеть с высоты окрестности.

Ничего необычного. Стада с пастухами вдали, повозка на одной из соседних дорог. Детвора на пруду.

Но у дальнего озера никого не было, и я помахала крыльями вслед за Растоном.

Жара. Искупаться неплохая идея. Мало ли, вдруг там появится кто-то, с кем можно будет попрактиковать.

Увы, озеро оставалось пустынным. Ни самоубийц, отчаянно нуждающихся во вправке мозгов, ни случайных несчастных случаев, которые кто-то молил бы исправить.

А может, и не увы. Здесь было слишком красиво, Растон обнаружил сбегающий по горам меж зеленью водопад. Иную красоту лучше не омрачать людскими заботами.

– Это всё хорошо, конечно, – проговорила я, опускаясь рядом с защитником на выступ возле водопада. Сложила крылья. – Но я не брала купальника.

– Я тоже.

– Ты носишь купальник? – приподняла я бровь.

– Тебя заботит моя одежда? Я тронут, Джун.

Значительно сильнее Растон заботил меня без одежды. И это уже начинало злить. Кто кого должен искушать?!

– Точно тронутый, – пробормотала я, глядя, как он совершенно без стеснения расстёгивает куртку, скидывает и принимается за штаны.

– Ты предпочитаешь бродить потом в мокром?

– Понимаю, тебе не привыкать щеголять голышом среди толпы.

– Где ты видишь толпу? – иронично огляделся Растон. – Здесь никого. А я, так и быть, сохраню твой секрет. Вот уж не подумал бы, что тёмная стесняется.

Не то чтобы меня легко можно было раззадорить. Я не привыкла терять голову.

Просто вдруг осознала, что мы здесь одни. И... в принципе, это отличный вариант подразнить светлого. А то и оставить на его отвратительно белоснежных крыльях парочку тёмных пятнышек.

Ну... что ж. Скинув походный рюкзак, я тоже начала беззаботно раздеваться.

Только в отличие от Растона, бельё оставила.

Потому что в женщине должна быть тайна и интрига. И попытки угадать и представить гораздо сильнее цепляют воображение, чем открытая картина.

Наверное.

Потому что меня открывшаяся картина очень даже цепляла. Просто удовольствие для глаз – водить взглядом по безупречным изгибам, твёрдым мышцам.

Которого я, разумеется, не собиралась ему показывать.

Растон же совершенно свободно меня рассматривал. Светлые волосы колыхались под лёгким ветерком, пока он аккуратно складывал брюки.

– Какой вид отсюда открывается! – произнёс, отчего-то безумно смущая.

– Какой? – хмыкнула я, приподняв бровь.

– Прекрасный! – уверил Растон, пробежав по мне расфокусированным взглядом. – Какие горы!

– Холмики? – я подняла руки, убирая ленту с волос.

Разгадать, подкатывает ли он ко мне, или что-то задумал, не получалось. Значит, пусть любуется тонким кружевным бельём, тем приятнее будет его обломать.

– Какие же это холмики? – усмехнулся Растон. – Огромные горы и долина.

Повинуясь нехорошему подозрению, я обернулась. И обнаружила тот самый пейзаж – потрясающие горы.

Да он издевается! Это кто кого дразнить собирался! Вот... гад белобрысый!

Не успела я выдать ответ, Растон нырнул в прозрачную воду с того самого выступа.

Проследив за чётким полётом тренированного тела, я мягко слетела на крыльях, в отличие от Растона, не поднимая волну брызг. И плавно вошла в прозрачную, освежающую воду.