Где-то на подкорке сознания мелькает мысль, что лучше остановиться.

Но тухнет от жара нового поцелуя. Страстного, жадного, на который я отвечаю с таким же пылом, словно мы успели друг по другу сильно соскучиться.

«Словно» – мелькает еще одна мысль в подсознании. «Словно» – это ведь…

- Хочу тебя, - торопит меня срывающийся голос любовницы.

Мы вваливаемся в прихожую сплетенным клубком, наполняем притихшую квартиру новыми тенями и сбившимся дыханием.

Темно.

Горячо.

И хорошо, несмотря на то, что как-то бессмысленно…

На пол падают туфли. Тут же прячутся под моей рубашкой, полетевшей следом за ними. Слышится звон ключей.

Но все эти звуки как отголоски.

Настя вцепляется в мои волосы, тянет к себе, трется неудовлетворенной кошкой о мою грудь.

И я тоже хочу стать ближе.

Хочу сбросить брюки, хотя бы расстегнуть молнию, потому что в джинсах становится тесно.

Краем сознания понимаю, что нужно дойти до постели – там будет удобней. Мне по хрен, но Насте удобней.

Но она не собирается ждать. Целует лихорадочно, жарко, заставляя на хрен забыть обо всем.

И, кажется, сама обо всем забывает, потому что в какой-то момент, когда я завожусь настолько, что начинаю тихо слетать с катушек, Настя неожиданно издает странный писк.

Удивленный и жалобный. Мало напоминая в этот момент жадную кошку, уверенную в себе. Скорее незаслуженно пнутого котенка, который наивно доверился более сильному.

- Твою мать… - замерев, смотрю на ее ногу, которой она ненароком прижалась к стене, и наконец выныриваю из этого наваждения.

- Лева… - шепчет Настя, поглаживая меня по щекам. – Ничего, уже все прошло… Ничего, мне не больно… не останавливайся… пожалуйста, не останавливайся…

- Нет уж, - выдохнув, чтобы скорей успокоиться, объявляю наши дальнейшие планы. – Ужин, ванна и сон. Сегодня медсестра обойдется без доктора.

Она пытается спорить, но я усаживаю ее на пуфик, включаю свет, разуваюсь, убираю бардак, который мы устроили три минуты назад. Оставляю девушку на кухне, быстро переодеваюсь и прихожу к ней.

На ужин у нас разогретая еда из мексиканского ресторана и задумчивые взгляды Насти, которые я ловлю на себе время от времени. Она вежливо интересуется, как у меня прошел день. Я по привычке отмахиваюсь фразой «отлично». И она удовлетворенно кивает. О важном поговорили, галочка.

Пробует несколько тем, на одной нейтральной мы останавливаемся. Я комментирую неохотно, так как мне скучно слушать о тусовочной жизни, участвовать в которой нет ни времени, ни желания. И Настя говорит за двоих, делая вид, что все в порядке, что так все вокруг и общаются.

Когда тема себя исчерпывает, я бросаю пробный шар со своей стороны. Настя легко его ловит, но вскоре начинает тихо зевать, стараясь, чтобы я не увидел и не подумал, что вогнал ее в скуку.

Пробуем еще пару тем.

Просто пробуем – не за что зацепиться.

Мы не привыкли так много общаться друг с другом. И знаем друг друга слишком поверхностно.

А еще Настя боится разочаровать меня. И понятия не имеет, что вместо ее согласных кивков, я бы куда больше порадовался, если бы она перестала смотреть на меня чуть виновато, а вздернула подбородок и открыто сказала: «Что за чушь ты несешь? Не видишь, я и так хочу спать! Ты что, хочешь ускорить процесс?».

Время неспешно переваливает за полночь.

Настя пьет мятный чай, а я вгрызаюсь в энчиладу с соусом чили и какао, кручу на языке обжигающий вкус и неожиданно понимаю, что перец…

Мне не хватает острого, красного перца.

И речь не о блюде.

19. Глава 18

Лев

Остаток ночи тянется так, как будто время и вовсе остановилось.