- Вы свободны, - напоминает мне генеральный. – И сейчас. И практически месяц, если уж от откровенно.

- Благодарю вас, - говорю с милой улыбкой, которая дается куда труднее, чем я ожидала, губы все же немного дрожат. – И так, исключительно в копилку нашего «взаимопонимания». Я – хороший продажник, Лев Николаевич. Поэтому не только отвечаю на звонки, как вы думаете, а веду некоторых вип-клиентов компании, которые отказываются работать с кем-то другим. И Павел Иванович действительно обещал рассмотреть мою кандидатуру на должность начальника отдела продаж. Да, это так. И ни мне, ни ему это не казалось странным или смешным. Может быть, потому, что я могу продать снег зимой эскимосам. А может быть, потому, что ни в моем, ни в его лексиконе нет словосочетания: «возможное - невозможное».

А вот теперь поднимаюсь.

Направляюсь на выход.

Не спеша, чтобы этот шовинист не приписал мне позорный побег. А сама прокручиваю свой ответ, чтобы убедиться: говорила вежливо, внятно, дала намек, но намеренно не грубила.

Так что злиться он может. Но по сути придраться не к чему.

И я уже практически у двери, даже берусь за ручку и прокручиваю ее, когда все же слышу придирку от генерального:

- Почему вы в этом нелепом костюме?

13. Глава 12

Алла

Оборачиваюсь.

И отвечаю взаимностью – окидываю генерального внимательным, долгим взглядом, как ранее позволял себе он.

- Почему вас это волнует? – разрешаю себе даже усмешку.

Ничего личного.

Все исключительно так же, как он.

Генеральный откидывается на спинку черного кресла.

Глаза прищурены, как будто ему действительно интересен и важен ответ. А пальцы правой руки тарабанят по cтолу, заставляя часы на запястье играть солнечным светом.

Наши взгляды с мужчиной пересекаются, и я вдруг отчетливо понимаю… странная мысль, спонтанная и довольно сумбурная… Но интуиция отчетливо говорит, что пока я не сделаю так, как он хочет, пока не отвечу, и желательно правду, я не выйду из этого кабинета.

- Мой костюм полностью соответствует деловому стилю, - начинаю чопорно я, но замечаю, как губы мужчины изгибаются в ироничной усмешке и уже буднично и спокойно, несмотря на взметнувшееся раздражение, добавляю: – А еще в нем удобно ходить на свидания. Естественно, после работы.

Генеральный продолжает молча рассматривать мой костюм.

- Я ответила на все ваши вопросы, Лев Николаевич? – приветливо улыбаюсь, отточив это мастерство на едких клиентах. - В таком случае, пойду полью цветы, как вы и советовали.

Отворачиваюсь.

Снова прикасаюсь к ручке двери.

- Я не советовал, - слышу вслед очередную придирку от генерального. – Это было распоряжение.

- Как пожелаете, - соглашаюсь с ним, стараясь не рассмеяться.

И наконец выхожу.

Взгляд Снежаны немногим добрее шефа. Полагаю, особенно она недовольна, что из кабинета ее строгого руководства я выхожу с улыбкой от уха до уха. Но по-другому никак.

Это не день, а какие-то американские горки, причем неисправные, и ты понятия не имеешь, когда карусель включат и когда остановят.

- Снежана, - слышу в селекторе голос главного руководства, - сделайте, пожалуйста, чай.

- Да, конечно, - услужливо откликается его помощница-секретарь, - одну минуту, Лев Николаевич.

Бросив что-то печатать, она подходит к шкафу и деловито начинает копаться в каких-то маленьких жестяных баночках. А я застываю на месте, ничего не могу с собой сделать – смотрю на ее ноги, которые из-за короткой юбки и высоченных каблуков кажутся фантастически длинными. На блузу под пиджаком – с таким декольте, что можно увидеть расцветку бюстгальтера. А уж когда она нагнется, чтобы поставить на чашку с чаем на стол, полагаю, будет возможность оценить куда больше.