Когда уходила, не выдержала, посмотрела в его глаза. И снова показалось в нём что-то насмешливое, нехорошее, как будто всем своим видом и взглядом он говорил – посмотрим, посмотрим.

Потом, позже, мама вошла в мою комнату, присела на кровать, тронула за руку, я недовольно сняла наушники.

- Аленький, я прошу тебя, не нужно так разговаривать с Егором. Он хороший человек и много делает для нас, для меня и для тебя.

- Я его об этом не просила.

- Я знаю, но всё, что у нас есть, купил он, думаю, он заслуживает хоть какого-то уважения к себе.

- Пусть забирает, мне ничего не нужно.

- Глупая ты, - сказала мама и поцеловала меня в щёку. - Постарайся быть вежливой, ведь он хорошо относится к тебе. Не заставляй меня мучиться и разрываться между тобой и им. Не хочу, чтобы он ушёл оттого, что ты всё время дерзишь ему. Если он захочет уйти, я уйду с ним.

- Ну хорошо, уговорила, - упрямо ответила я, - пусть тогда не вставляет свои глупые реплики.

- Спасибо, солнышко.

Мама встала и вышла.

Конечно, я стараюсь её понять, но почему никто не старается понять меня.

5. Глава 5

Над скамейкой у подъезда тусклый свет фонаря. Лампочка мерцает, вот-вот погаснет, но ещё трепещет в пыльном плафоне.

Ваня обнял меня, прижал к себе, а я приткнулась к его шее щекой. Вечер прохладный, но мне уютно. От Вани идёт какое-то дурманящее сознание притяжение. Он распахнул куртку, я полезла рукой, обхватила его за талию. Он прикрыл меня второй стороной куртки. В таком положении мы сидим уже долго. Боимся потревожить однообразие позы, разрушить её замкнутое пространство.

Если шевельнёшься, вдруг всё исчезнет, развеется, не соберёшь. А так - чувство единения, нерушимости. Ощущение одного целого. Это страшно спугнуть.

- А пацаны пошли смотреть на этот тупой бой, - рассказывает Ваня, - я сразу сказал - Галлов выиграет. Там смотреть не на что, противники слабые, даже неинтересно.

Я запоем слушаю его бесконечные истории о спорте, и мне всё равно, лишь бы рассказывал хоть что-нибудь.

- В общем, так и получилось, как я и сказал. А эти придурки не верили, ещё и плевались потом. Зачем ходили. Нужно было меня слушать, я всегда заранее знаю победителя, - хватается Ваня.

Он вообще любит хвастаться. Все схватки, по его словам, всегда завершаются его победой, но я-то проверить этого не могу. Рассказывает довольно уверенно, значит, так оно и было. Хоть иногда мне кажется, говорит он не всегда точно как было. Иногда придумывает.

Я улыбаюсь. Да какая разница, кто победил. Главное, Ваня здесь. Мне тепло, и его шея у моей щеки. Это сейчас важнее всего.

- Аля! - я вздрогнула, повернулась.

У подъезда мама с Егором. Она держит его под руку, а он смотрит своим угрюмым взглядом на нас с Ваней.

- Здрасти! - весело выкрикнул Ваня.

- Привет, привет, - ответила мама.

Егор промолчал, только ещё больше нахмурил брови.

- А, мам, я там плов приготовила, - я встала с лавки и подошла к ним, - ещё печенье песочное испекла.

- Вот умничка, - мама улыбнулась, глянула на Егора.

Я тоже глянула и увидела, как подозрительно он смотрит в сторону Вани. Потом резко повернулся к нам с мамой, как будто его отвлекли от чего-то важного, и довольно приветливо мне улыбнулся.

- Я ещё немного посижу тут, у подъезда с Ваней.

- Хорошо, только недолго, уже пол-одиннадцатого, - сказала мама.

- Конечно, - ответила я и снова пошла под крыло Вани.

А мама с Егором пошли к подъезду. Когда дверь открылась, а я снова сидела, прижимаясь к Ване, опять увидела взгляд Егора, такой недовольный, напряжённый.

Вечно ему что-то не нравится. Да ну его.