В ужасе распахнула глаза и одним рывком перевернулась. Зря, наверное…

Мужчина удивлённо склонил голову, поражаясь, как это я так ловко, а я кипела от злости. Лапать меня вздумал. Да я ему… Уши бантиком завяжу!..

Внезапно взгляд мужчины скользнул ниже. Очертил мои приоткрытые губы и уставился туда, где в теории располагалась сейчас моя грудь.

Тёмные пронзительные глаза налились желанием.

О-о!.. Я узнаю этот взгляд из тысячи. Похотливое животное!

Опустила ресницы, притворно успокаиваясь, и даже смогла изобразить некое подобие смущения. Нужно лишь подпустить его ближе…

Венценосный извращенец заправил мне прядь волос за ухо и провёл большим пальцем по нижней губе. Он явно возбудился, что злило ещё больше. Я вообще-то умерла и жизнь свою после смерти не так представляла!

– Элена… ты же понимаешь… – его на удивление нежные пальцы скользнули по плечу, невесомо задев грудь.

– Да, Ваше Высочество… – кротко отозвалась я и подняла полный надежды взгляд.

Принц верно прочёл моё-якобы-желание и наклонился, потянувшись к губам.

Мысленно зажмурилась и, приложив все свои силы, перекинула его через себя...

Сначала раздался грохот, а потом глухое «а-а» от боли.

Перевернулась на живот и свесилась с высокой кровати.

– Жив?

– Тс-с… – шипел венценосный, потирая копчик.

– Жив, – заключила я. – А теперь до свидания отсюда. И чтобы без стука не приходил.

Мужчина стремительно оказался на ногах, прожигая меня тёмным яростным взглядом. Вокруг принца бушевала тёмная энергетика, густая – хоть ложкой ешь. По телу невольно разбежались мурашки. На секунду я даже забыла, как дышать. Его взгляд не казался страшным. Он… словно живой. Будто в глубине тёмной заводи плещется живая, разрушительная сила. И сила эта мечтает вырваться на свободу…

– Вы-ы… – я запнулась, не в силах сформулировать мысль.

Принц одёрнул старинного вида куртку, похожую на средневековый сюртук, и резко выдохнул.

– Поговорим потом, мисс Рамис, когда вы придёте в себя, – отчеканил он и широким шагом направился к белой двери.

– Всего доброго, Ваше Высочество, – язвительно прошептала я, широко скалясь. Не один здравомыслящий человек не поверит в такую… улыбку.

Дверь хлопнула.

Облегчённо выдохнула и упала на подушки.

Так. А теперь попробуем разобраться.

Я умерла. Я помню это так же хорошо, как и кем была. Меня звали Карина, я жила с отцом-инженером и тремя братьями. Наша мать скончалась после моего рождения, и я её совсем не помню. Отец рассказывал, что была хорошей. А я верила ему. Нет причин не верить.

Отец пытался воспитывать нас в строгости, учил честности, доброте и показывал на личном примере, что добрым можно быть – достаточно не делать зла другим и вести себя прилично. Но воспитывать в одиночку четверых детей… это тяжко.

Мы дрались. Лупили друг друга безбожно. Спорили до кровавых пузырей. Но отца любили. Помогали по дому все без исключения. Никто не брезговал махать веником, мыть посуду и пол. Мы привыкли всё делать самостоятельно.

Развлечения тоже выбирали себе самостоятельно, но каким-то образом наши интересы совпали. Мы все занимались тхэквондо, хоть и в разных возрастных группах, но на соревнования часто ездили вместе. Пусть даже для поддержки.

Нашу машину занесло… Я помню момент столкновения, как удар пришёлся на мою сторону. В тот день напросилась поехать спереди, на пассажирском рядом с отцом.

Вытерла щёки и сглотнула вязкий ком. Не плакать. Я не могу этого изменить. Я просто хочу понять, почему я вижу то, что сейчас происходит, а не свет в конце тоннеля.

В комнату тихо постучали.