– Ой, нет, как раз как нельзя кстати, – встал он передо мной. – Проходи, только прости, у меня не убрано немного, – смутился он, когда мы прошли в кухню мимо комнаты, где царил полнейший хаос: бутылки, банки из-под пива, коробки от пиццы.

Я улыбнулась и поставила на стол кастрюлю с супом:

– Твоя солянка, – водрузила я и пакет рядом.

Глеб вопросительно уставился на меня, соображая.

– А, для Люси, – догадался он, – вот спасибо тебе, человечище, – растянулись его губы в улыбке.

– Нет, – посмотрела я на него, – это суп тебе, Люсю я покормила.

Глеб замер, глядя на меня. Если бы его показывали в телефоне, я б решила, что он просто завис.

– В смысле? – отмер он через несколько секунд.

– Что в смысле? – не поняла я.

– Зачем мне? – хлопал он глазами.

– Ну… – смутилась я, – я решила, что ты давно домашнего не ел, вот, сварила, – стала оправдываться я.

До меня только сейчас дошло, что, возможно, он и не хочет домашнего, раз питается в ресторанах. «Идиотка!» – выругалась я на себя.

– Извини, наверное, не нужно было, – схватила я кастрюлю обратно.

– Нет, – вцепился он в мои руки и поставил суп обратно на стол, – просто так странно, – смотрел он на меня, как доверчивый ребенок – огромными, немного испуганными глазами.

– Что странного? – не поняла я, убирая руки.

– Кто-то суп мне принес, – совсем растерялся он. – Зачем?

– Ну, как зачем, Глеб, – развела я руки. – Ты когда нормально ел? Не пиццу и фастфуд всякий, а нормальную домашнюю пищу? Горячее, в конце концов.

Он задумался, так искренне, так честно, что даже оттопырил нижнюю губешку от напряжения, как это делала Оля. Я еле сдержалась, чтобы не улыбнуться от умиления.

– Не знаю, – промямлил он, – ну, наверное, год назад, – поднял он на меня взгляд.

А у меня ноги подкосились от его ответа.

– В смысле, год назад, – открыла я рот от изумления. – А, прости, ты с кем живешь?

– Один, – пожал он плечами.

– Давно? – сощурилась я.

– Два года, – улыбнулся он, а я рухнула на стул от шока.

– Подожди, – прикрыла я глаза, соображая, – тебе же вот только восемнадцать должно было исполниться. Разве нет?

– Да, – радостно закивал он головой.

– Тогда почему ты живешь один, несовершеннолетний? – с сомнением уставилась я на него.

– Да, – почесал он нос, – долгая история, отец сселил просто. Да это хорошо, – сощурился он. – Забей.

Глеб открыл крышку и по кухне разнесся аромат солянки.

– Господи, как же это вкусно пахнет, – втянул он аромат и громко сглотнул слюну. – Это же божественно просто, – засветились его глаза. – И все мне, правда? – с сомнением уставился он на меня.

– Конечно, – удивилась я его реакции.

Что странного в том, что я сварила ему суп? Нет, я, конечно, понимаю, что из меня вышла хреновая крестная, мягко говоря, но что странного в заботе-то, чтобы уж так-то сильно удивляться?

– Ой, я сколько тебе должен? – вдруг спохватился он.

– В смысле? – не поняла теперь уже его вопроса.

– Ну, в смысле, сколько я тебе должен за суп? – наивно смотрел он на меня, пока с моего лица медленно сползала улыбка.

У меня был такой шок, что рот сам открылся, как будто бы мышцы были не способны держать челюсть.

– Нисколько, – ответила я через несколько секунд.

– Но как, подожди? – потряс он головой. – Зачем ты тогда его сварила? – уставился он на меня.

– Хотела сделать тебе приятное, позаботиться, чтобы ты покушал нормально, – недоумевала я.

– Позаботиться? – хлопал он глазами. – Обо мне?

Мы смотрели друг на друга, как бараны. Вроде бы, все слова были понятны, говорили об одном и том же, но совершенно не понимали друг друга. Я его – с деньгами за суп, он меня – с заботой о нем.