Всё-таки обращаться с дамой можно и повежливее. Хотя, пожалуй, ему сейчас не до того – обслужи всех красоток, выслушай претензии, проверь по спискам, да вычисли, не везут ли к великому Властелину вместо пылкой страсти кинжал ядовитый...

Толстяк какое-то время смотрел на меня, словно впервые видел, хотя сопровождал нашу процессию уже второй день. Мог бы, между прочим, и запомнить. После так же долго выискивал имя в списках. Наконец, кивнул, что-то чиркнул у себя карандашом и протянул несколько бумаг.

– Ваш номер тринадцать.

Мог бы добавить «госпожа» или хотя бы «миледи». Я, конечно, не из самых знатных, да их уже почитай и не осталось, а из оставшихся не многие жаждут породниться с узурпатором. Хотя в некоторых бывших графствах, говорят, чуть не драки случились и всенародный отбор устраивали. А меня скорее наоборот, обязали. Обедневший род, осиротевшая наследница – кому же и отдуваться, как не ей?

Толстяк продолжал стоять, и я поинтересовалась:

– Ещё что-нибудь?

– Привалов больше не будет, ли Эмили, – упорно не желал величать меня «госпожой» распорядитель. – Вы должны подписать бумаги перед въездом в замок.

– Какие бумаги? – нахмурилась я, приглядываясь внимательнее к тому, что держу в руках. Керлис услужливо раскрыла походную чернильницу и протянула перо.

– О том, что вы приехали сюда добровольно, готовы участвовать в отборе, даёте разрешения на проверки, какие Властитель посчитает необходимыми, и не сочтёте себя оскорблённой, если выбор падёт не на вас.

Да я сочту себя самой счастливой в мире! И долг исполнила, и компенсацию получу – я поискала этот пунктик, ага, всё в порядке, тысяча золотых, – и ярмом не обременюсь. Слухи о том, как Властелин меняет женщин, уже много лет бродят в народе, не нужно мне такое счастье!

– Кроме того, в течение месяца вы не должны покидать дворец, иначе как по личному разрешению повелителя или его верного визиря, – бубнил толстяк заученными фразами. Я кивнула, ещё раз пробежала глазами свиток и поставила подпись. Всё равно деваться некуда.

Улыбнулась распорядителю, тот кисло скривился в ответ и отправился дальше, крикнув вознице, что можно ехать.

Спустя четверть часа мы прибыли к опущенному надо рвом мосту, каким-то образом не проезжая столицу, а обогнув её.

Крепость возвышалась на вершине горы, горделиво оглядывая поднадзорные владения, сверкала тёмно-красными башнями, скалилась арбалетами в бойницах и вообще выглядела очень внушительно, по-своему даже красиво.

На въезде я предъявила одну из бумаг, оставленных толстяком, ещё раз представилась и поняла, что затея нравится мне всё меньше и меньше. Вместо ожидаемых балов с почестями, галантных кавалеров – а вдруг кто-нибудь из них приглянется даже больше Властелина? – и вообще приятных каникул за счёт государства, возникло острое ощущение, будто ловушка захлопывается и я сама себя в неё услужливо упаковываю.

Если отношение ко мне можно было бы списать на не особую знатность, то как понять такое же отношение к гораздо более вельможным ли? Они так же вынуждены были представляться, расписываться, шагать через весь двор к массивным дверям и искать комнаты со своим номером, словно не в гости приехали, а им тут делают великое одолжение, выбирая.

Я обернулась на дверь, размышляя, не попытаться ли пойти на попятную, пока ещё не поздно. Надеюсь, что не поздно. Поищут другую претендентку, подумаешь, опоздает на пару дней...

– Багаж вам доставят, – понял по-своему охранник, проверявший нас на входе. Осталось только вздохнуть и напомнить себе, что это всего лишь на месяц.