– У меня нет ни малейшего желания губить твою жизнь лишь потому, что ты стала жрицей. Даже не собирайся я использовать ситуацию в своих целях, дал бы выбрать. Просто выделил бы больше времени для принятия решения.

– Но почему? – Не удержавшись, тянусь к мясу. – К чему такое благородство?

Ариан поднимается с места. Вынимает из шкафчика бутылку вина и наполняет мой бокал.

– Потому что могу себе позволить быть благородным. – Ариан усаживается на место и продолжает смотреть на меня. – Теперь ты моя подданная, я обязан тебя защищать. И я не выполню своих обязательств, если ты, например, покончишь с собой из-за невозможности смириться с навязанным мужем. Состязания за жрицу когда-то были нормой. Это привело к дисбалансу в развитии стай, и распределение стало более рациональным, но сами состязания не запрещены. К тому же весело понаблюдать за брачными плясками.

– А какой у тебя личный интерес в этом деле? Кроме веселья.

– Надеюсь поймать убийцу жрицы на живца.

– Что? – Приподнимаюсь. Тут же бессильно опускаюсь на стул. Князь больше не кажется любезным и добреньким, а в его глазах чудится злой блеск. И вообще смотрит так, будто съесть хочет. – Я буду приманкой?

– Предполагаю, наглец, которому хватило смелости убить жрицу, не побоится и на тебя покуситься во время смотрин.

– Не хочу становиться наживкой.

– Предпочитаешь стать жертвой? – Ариан взмахивает рукой. – Кто-то украл и убил оборотня, волчицу со священным даром. В стаях пропавших не было, а значит, на неё напали изгнанники, непринятые полукровки или люди. Без их трупов невозможно отследить заказчика. Мы не знаем, добился ли он своей цели. И саму цель не знаем. Возможно, тебя захотят убрать, когда все расслабятся. И может не этот убийца, а кто-нибудь другой, чтобы ускорить получение жрицы своей стаей, ты же человек, твоё убийство не такой страшный проступок, как убийство чистокровной одарённой волчицы.

Возмущение захлёстывает меня, и первое, что срывается с пересохших губ:

– Расисты.

– Есть немного, – едва уловимо морщится Ариан. – Для сохранения способности к обороту приходится бороться за чистоту крови идеологическими способами.

– И как в сохранение крови вписывается брак со мной? – Раздражённо вонзаю вилку в мясо и отрезаю кусок. Закидываю в рот. Жую. Смотрю на Ариана.

– Сила жрицы подавит твои человеческие гены.

Сглотнув мясо, отрезаю следующий кусок, напоминаю:

– Дети наследуют половину хромосом от матери. Это не обойти.

– Тамара, разве я на человека не похож? – Ариан смотрит серьёзно, и мне опять кусок в горло не лезет.

– Похож неотличимо, – киваю я.

– Твои дети от оборотней в человеческой ипостаси будут такими же красивыми, как ты, а звериную форму получат от отца. Через два поколения, если продолжат смешение с оборотнями, станут неотличимы от чистокровных.

– Я так понимаю, подобные смешения у вас были, раз знаете последствия.

– Раньше жриц свободнее выпускали в Сумеречный мир, иногда они гибли. Или их убивали. И сила находила пристанище в человеческих женщинах. Некоторые из них соблазнили нашедших их оборотней. Всё их потомство прекрасно оборачивается.

Во все глаза смотрю на Ариана, начиная осознавать, как мне повезло, что скрещивание с людьми у них опробовано, а то убили бы меня и прикопали под кустиком.

– Охранять тебя буду лично, – произносит он своим бархатно-рокочущим голосом. – Постоянно.

Мурашки бегут по спине, переползают на живот. И мысли при этом приличностью не отличаются. Но на помощь приходит здравый смысл, и я уточняю:

– А если в меня выстрелят из снайперской винтовки?