- Не против, если я помолюсь?

Распорядительница если и удивилась, но препятствовать не стала. Я прижала одну руку к сердцу и зашептала короткую молитву.

Не успела я произнести последние слова, как в зал стали входить и рассаживаться по своим местам невесты. Личные слуги оставались за дверями, а к посадочному месту девушек провожали люди в такой же форме как у моей Агафьи. Неприметные серые платья, немного похожие на монашеские одеяния, но отделанные кружевом.

Невесты были нарядны, тщательно причесаны и одеты настолько сложными образами, что я на их фоне выделялась самым неприятным образом. И было их так много, что я быстро запуталась и перестала пытаться их запомнить. Тем более, что нас не представляли друг другу.

- Вы опоздали, девушки. – Заметила распорядительница, когда последняя девушка села.

- Это невыносимо.

- Слишком рано.

- Зачем нас так мучить.

Но подобные возгласы себе позволили не все. Большинство девушек молчали.

- Сегодня это было в последний раз. – Веско обронила Валентина Дмитриевна. – Приехав на отбор, вы тем самым выразили согласие на следование нашим внутренним правилам, которые, как известно, едины для всех. Посему сейчас я говорю первый и последний раз. Нарушившая правила немедленно исключается из отбора. Вам все понятно?

Вопрос распорядительницы запустил цепную реакцию, и все девушки по цепочке стали говорить:

- Да.

- Конечно.

- Хорошо.

- Принимаю.

- Так точно.

На меня посмотрели, но поскольку я и так сидела среди разряженных девиц как белая ворона (если принять во внимание цвет моей формы, то зеленая, а если цвет волос, то черная), то я решила не обращать внимания.

- Тогда приступим к завтраку. Мы сегодня потеряли непозволительно много времени.

Распорядительница похлопала в ладоши, двери столовой вновь распахнулись и слуги стали обносить нас тарелками с завтраком.

Словно по волшебству передо мной оказалась тарелка с горячей сероватой овсянкой, маленькая тарелочка с кусочком хлеба и масла, и чашка черного напитка с резким ароматом.

- Боже, какая гадость? – Пробормотала девушка, сидящая слева от меня. Была она бледной до прозрачности с белокурой прической с жемчугом и локонами у лица.

- За что такие страдания?

- Какой ужас…

Девы продолжили стенать, но теперь делали это на порядок тише.

Я молча подвинула к себе тарелку и принялась есть. Каша, на удивление, на вкус оказалась гораздо лучше, чем на вид. Она была в меру соленой и горячей. А кусочек масла и вовсе вознес ее вкусовые качества на недосягаемые высоты. Я проглотила хлеб и запила все горькой бурдой из чашки.

После этого я вновь сложила руки перед собой и вознесла благодарственную молитву. Надо будет после прополоскать рот от этой горькой гадости.

- Слушай, - тихонько толкнула меня локтем соседка, - а ты не могла бы съесть еще и мою кашу?

- А ты разве не хочешь?

- Вот уже нет. Даже подумать не могу, как можно есть эту гадость. Как ты вообще смогла это сделать?! Впрочем, кофе весьма неплох.

- А вот я, наоборот, не смогла оценить его прелесть.

- Это с непривычки. – утешила меня девушка и ловко заменила наши тарелки.

Свой кофе я отдать уже не могла, но кашу съела с огромным удовольствием. Даже мерзкий вкус напитка притупился.

- Можешь еще и мою съесть? – раздался шепот уже справа. Эта соседка оказалась упитанной девицей с румянцем во всю щеку и толстой косой пшеничного цвета. Даже странно, что она отказывается от еды.

- Легко.

После трех тарелок каш я почувствовала, что практически наелась.

- Завтрак окончен.

Объявив это, распорядительница опять несколько раз хлопнула в ладоши, привлекая внимание.