- Ты чего тут разбегалась, тварь дрожащая? Али думаешь, право имеешь?

- Не извольте гневаться, барыня, – усмехнулась я, - я человека подневольный, велено торопиться, вот и тороплюсь. Может, миром разойдемся?

- Как ты со мной разговариваешь? Как ты вообще осмеливаешься говорить со мной?! Ты вообще кто? Холоп! Пес шелудивый!

Очарование как рукой снялось. Девица принялась браниться словами и вовсе непотребными, где предложение насмерть запороть меня на конюшне было самым приличным.

- Степан, я хочу, чтобы эта тварь страдала! Пори его. Так, чтобы кожа лоскутами слезала. И насмерть. Псу – собачья смерть!

- Как можно, барыня, без суда и следствия на улице человека забить? – Попытался возразить слуга, но девица так зыркнула на него, что он замолчал, неуверенно посмотрел на меня и поднял хлыст. На лежащего возницу никто из них не оглянулся.

- Поговори мне еще, небось, знаешь, что тогда тебя самого батюшка на конюшне запорет.

- Может разойдемся полюбовно? Не будем жандармам работы добавлять? Ау, люди, помогите!

Я покричала, но в итоге сделала только хуже. Улица и без того безлюдная совсем опустела. Я огляделась и подумала, что тактическое отступление не есть бегство. Сделала пару шагов в сторону, приготовившись дать стрекача.

Но тут девица выдохнула какие-то слова в мою сторону, и я обнаружила, что не могу пошевелиться.

Это было ужасно ощущение, когда движения людей вокруг замедлились. Я почувствовала себя мухой, попавшей в кисель. Руки и ноги словно налились свинцом, настолько стало трудно двигать ими.

Я попыталась разорвать этот пузырь, в котором оказалась, но все стало как в кошмаре, когда ты пытаешься убежать, и не можешь сдвинуться с места. На мгновение мне стало страшно.

Словно сквозь вату я услышала звук, рассекающего воздух хлыста и еще один удар обрушился на мою спину. Было больно, хотя некоторое время я думала, что мне к боли не привыкать. Что я уже знаю о боли много, если не все. Оказалось, нет. Я опять попыталась вырваться из этой западни, увязая все глубже.

И тут ощущения вернулись. Была ли это ошибка в заклинании девицы, или я смогла перебороть ее волю, но от следующего удара я увернулась.

Набросила на себя простейшую защиту, которой пренебрегла раньше.  Вскинула руку, пытаясь создать какое-то свое заклинание, и когда ничего не получилось, а слуга в очередной раз замахнулся, поднырнула под его руку и вырвала хлыст.

Шутки кончились.

Сам слуга упал с моего второго удара. Следом я вырубила охранников, которые оказались настолько нерасторопны, что их было даже жаль бить. Ударила два раза. По удару на каждого.

Девица завизжала. Слуги ее лежали на мостовой, не делая попыток подняться. Служанка дрожала, прижимая к впалой груди кулачки и раскачивалась из стороны в сторону.

- Что стоишь, как столб? Защищай нас! Раздави ее, убей!

Служанка перестала раскачиваться и начала перебирать руками в воздухе, словно ткала огромную паутину.

Запахло магией. Сложно описать этот запах. Для меня она пахла грозой, когда небо уже набухло свинцовыми тучами, но дождь еще не идет. Хотя, когда колдовала ее хозяйка мне магией не пахло.

Магичила я не слишком хорошо. Учителей толковых не было. Это Петька сейчас обучается дома с приглашенным учителем, а меня в своем время учили контролировать силу, а в армии, наоборот, учили сбрасывать напряжение в бою. Ну, как учили. Федор Елисарович вызвал к себе однажды и лишил месячного жалования, когда я палатку сожгла.

А после посоветовал регулярно вычерпывать резерв в бою, чтобы после боя случайно не полыхнуть.