– Девять? – удивленно переспросила принцесса и тут же принялась считать. – Хммм… И в самом деле, девять… – задумчиво проговорила она и тут же поинтересовалась у подруги. – Почему их девять, а не десять?

– Ты меня спрашиваешь? – искренне удивилась Эльжбета. – Вообще-то, я у тебя собиралась спросить, не знаешь ли ты, куда делась десятая?

– Нет, не знаю, – одновременно растерянно и задумчиво ответила Вивиан, качая при этом отрицательно головой.

– Это хорошо! – убежденно объявила Эльжбета и объяснила: – Это значит, что девушка жива! Так как, будь иначе, тебя бы позвали.

– Так вот почему шеф на тебе оторвался! – догадалась Вивиан. – Пострадала ещё одна девушка.

– Не просто ещё одна, а та, которую наш шеф использовал для того, чтобы попытаться вывести из равновесия Лукрецию, – заговорщицким тоном известила Эльжбета подругу.

– Так вот оно что! – понимающе воскликнула Вивиан. – Бедный шеф! Представляю, каково ему сейчас. Он ведь наверняка пообещал девушке свою защиту и, получается, не уберёг.

– Бедный шеф! Ты это серьёзно?! – фыркнула Эльжбета. – Нашла, кому сочувствовать! Бедная я и все те, кто попал ему под горячую руку! Ты бы его слышала и видела, Ви! Я, например, таким бешеным его ещё никогда не видела и не слышала. Он назвал меня томной, никуда не торопящейся барыней из высшего света, а Турина и Закери – бездарями и разгильдяями?! Представляешь?

Вивиан представляла…

Их шеф был не из тех, кто раскидывался несправедливыми оскорблениями в пылу плохого настроения. Наоборот, их шеф был образцом сдержанности и такта.

– Поняла, – кивнула она с улыбкой. – И да, теперь, сочувствую. И полностью поддерживаю твоё желание заставить шефа забрать свои несправедливые слова назад. Потому, чем смогу, помогу. А ты мне за это расскажешь, что ты узнала о своих подопечных из их досье. И начни, пожалуйста, с вот этой, – указала она на златовласку поразительной красоты.

– С неё?! – делано удивилась Эльжбета. – А почему именно с неё? Ах, да… – протянула она, с плутоватой улыбкой посматривая на подругу и постукивая при этом указательным пальчиком по вытянутым в трубочку губам, – она же так похожа на Марицу, но только эта, в отличие от Марицы, свободна. И что немаловажно – юна и свежа, как только, что выпавший снег.

– Как же хорошо ты меня знаешь, – иронично заметила Вивиан. – Просто видишь насквозь! Да, она очень похожа на Марицу. И это меня настораживает. Но не потому, что я опасаюсь конкуренции, а потому, что подозреваю, что сходство это не есть случайным.

Когда Эльжбета оказывалась неправа, она это всегда признавала.

– Твою предвечную! – выругалась графиня. – А ведь ты права! У меня только один вопрос, почему я не подумала об этом?! – самокритично заметила она.

– Это был риторический вопрос, как я понимаю? – насмешливо поинтересовалась принцесса, задумчиво изучая сидящую на подоконнике златовласую богиню. Нет, не плодородия. Для богини плодородия, она была слишком юна и субтильна. Скорее, богиню утреннего рассвета.

– Продолжаешь издеваться? – насупленно огрызнулась Эльжбета. – Хорошо… хорошо… я тебе это припо-ооомню! – нарочито обиженным тоном добавила она. Вслед за чем фыркнула и обвинительно припечатала: – Тоже мне подруга называется! Таких подруг иметь, врагов – не надо!

– Я ради тебя пожертвовала уже приготовленной ароматно пахнущей и призывно подмигивающей мне пенистыми покровами ванной! – напомнила Вивиан. Вслед за чем, высоко задрав красивый носик и закатив к потолку глаза, в которых прыгали чертики, добавила: – Ну и кто из нас после этого подруга, а кто так только называется? Посему, да, издеваюсь! И имею на это полное право! – исполненная праведной убежденности объявила она и тут же, словно бы промежду прочим, поинтересовалась: – Так что там, с Марицей номер два?