Первым я прочла письмо от папы. Он пространно описывал, какая красивая я была по телевизору и как он мной гордился. И добавлял, что не стоило присылать целых три коробки пирожных, а то Мэй совсем избалуется. Три коробки! Ничего себе.

Дальше в письме говорилось, что, когда привезли пирожные, у нас как раз сидел Аспен, помогал с какими-то бумагами, так что одну коробку он унес домой своим родным. Меня охватили противоречивые чувства. С одной стороны, я порадовалась, что они смогут попробовать такой роскошный десерт. С другой – представила, как он угощает свою новую подружку, которую, в отличие от меня, может баловать. Интересно, этот дар от Максона вызвал у него хотя бы укол ревности? Или он лишь вздохнул с облегчением, что избавился от моего внимания?

Я задержалась на этих строчках куда дольше, чем собиралась.

Письмо папа завершал словами о том, как он рад, что у меня появилась подружка: я-де никогда не была на это быстра. Я сложила письмо и провела пальцем по его росчерку. Раньше отчего-то не замечала, как он смешно подписывается.

Письмо Джерада оказалось кратким и деловитым. Он меня любит и скучает, не могла бы я прислать еще чего-нибудь вкусненького? Я не удержалась от смеха.

Мама в своем репертуаре. Так и слышался ее командный тон: она самодовольно поздравляла меня с тем, что я уже завоевала расположение принца. До нее донесли, что я была единственной, чьим родным отправлен подарок, – и она безапелляционно требовала, чтобы я продолжала ту же тактику, которую начала.

Угу, мамочка, непременно продолжу уверять принца, что ему со мной ничего не светит, а также говорить гадости при каждом удобном случае. Отличный план, вне всяких сомнений.

Я порадовалась, что приберегла письмо Мэй напоследок.

Оно оказалось совершенно бестолковым. Сестра признавалась, что завидует тому, что меня все время кормят такими вкусностями. Жаловалась, что теперь мама совсем ее загоняла. Тут я ей посочувствовала. А дальше Мэй просто забросала меня вопросами. Максон в жизни такой же симпатичный, как по телевизору? Что на мне в данную минуту надето? Можно ей приехать посмотреть на дворец? У Максона, случайно, нет тайного брата, который со временем мог бы захотеть на ней жениться?

Я прыснула и прижала письма к груди. Надо постараться поскорее написать ответы. Во дворце, несомненно, есть телефон, но пока что нам про него не рассказали. Даже если бы у меня был личный аппарат, ежедневно звонить домой, пожалуй, было бы слишком. К тому же, наверное, интересно будет перечитывать эти письма потом как доказательство того, что все это действительно происходило в моей жизни.

В постель я ложилась с греющей душу мыслью, что у моих родных все хорошо. Потому спала сладко и крепко, несмотря на некоторое беспокойство – ведь завтра мне предстояло вновь оказаться с Максоном наедине. Понять причину беспокойства никак не удавалось, но очень надеялась, что мои страхи беспочвенны.

– Можешь в целях конспирации взять меня под руку? – попросил Максон, когда явился за мной на следующий день.

Я немного поколебалась, но потом все же так и сделала.

К моменту появления принца служанки уже облачили меня в вечернее платье – невесомое голубое творение в имперском стиле с короткими рукавами-крылышками. Они оставляли руки полностью открытыми, и прикосновение накрахмаленного костюма Максона к голой коже заставляло ежиться. Да и необходимость обращаться к принцу на «ты» тоже уверенности не добавляла. Он, похоже, заметил мою скованность, потому что попытался отвлечь меня.