— Прошу прощения, господа, — выдавила я.

— Где вы взяли… это? И зачем притащили сюда? — холодно поинтересовался господин Гримани.

Мне снова захотелось провалиться сквозь землю. Пришлось прокашляться прежде, чем открыть рот.

— Еще раз прошу прощения, господа, но я подумала, что люди, занимающиеся охраной дворца, должны знать, как найти…

А кого, собственно, найти? Дворцовым хозяйством должен заниматься гофмаршал, но дворянин на этой должности едва ли сам общается с прислугой и знает, кто мать этого сопливого сокровища. Камер-фурьера? Или стоило брать ниже?

— …гоф-фурьера, — решилась я. — Или кого-то рангом ниже, кто мог бы знать мать этого ребенка и вернуть его ей.

— Да что вы себе поз… — зашипел дознаватель и осекся, когда герцог поднялся с кресла.

— Зайдите и сядьте. — Он указал мне на кресло. — Сейчас найдем, кого позвать.

Возмущению господина Гримани, казалось, не было предела, и я решила не злить его дополнительно.

— Не переживайте, ваше сиятельство, и вы, господин дознаватель. Мы подождем в коридоре, чтобы вам не мешать.

Я попятилась, волоча за собой ребенка. Встала у стены. Мальчишка снова захныкал. Я опять опустилась напротив него, вынула из рук порядком измочаленный кораблик.

— Хочешь, расскажу сказку? Про зайчика, медведя и жучка с золотыми крылышками?

— Про зайчика! — снова запрыгал мальчишка. — Хочу!

Мимо нас прошел человек в ливрее, скрылся за дверью.

— Когда пришла весна, маленький зайчик прыгал…

— Прыгал! — Он поскакал вокруг меня, на втором круге я перестала следить за ребенком взглядом, чтобы не замутило. Дождавшись, когда он успокоится, продолжила:

— …и радовался солнцу. Жучок с золотыми крылышками тоже радовался солнышку. Он вылез на травинку погреться и увидел зайчика. «Давай дружить, зайчик!» — сказал он.

Человек в ливрее снова вышел в коридор и быстрым шагом устремился прочь.

— «Давай!» — ответил зайчик, и они стали играть вместе…

Я как раз дошла до места, где зайчика схватил за уши голодный и злой медведь, когда человек в ливрее вернулся, ведя за собой… распорядителя императорского отбора, графа Боула. Я осеклась на полуслове. Выпрямилась. Мальчишка тоже замер, и лицо его стало неожиданно серьезным.

— Как ваше имя? — поинтересовался распорядитель.

— Мелани, баронесса Асторга, — склонила я голову.

— Поздравляю вас, баронесса. Вы прошли на следующий этап.

Я подобрала отвисшую челюсть.

— Благодарю вас, граф Боул. Могу я попросить объяснений?

Мальчишка вдруг очень взросло усмехнулся, закопошился за воротом и извлек из складок незаметную снаружи булавку. Лицо его мгновенно преобразилось: нежные розовые щеки втянулись, вокруг глаз появились морщины. Рост, правда, почти не увеличился. Карлик! Уже немолодой карлик. И очень хороший лицедей.

— Позвольте представить вам господина Кеплера, шута его императорского величества, — сказал распорядитель.

Я присела в реверансе, проглотив рвущиеся наружу слова. Вот чуяло мое сердце, надо было попытаться развеять иллюзию! Впрочем, на зачарованный артефакт моя магия могла и не подействовать, ведь наверняка тот, кто его зачаровывал, был намного сильнее и опытнее меня. Великолепная иллюзия, не просто перекрывающая то, что под ней, а взаимодействующая с тем, что должна была спрятать. На лице карлика до сих пор кое-где оставались следы сажи, стертой моим платком. Потрясающее мастерство!

— Императрица должна быть сострадательна и терпелива. Та, что способна молча пройти мимо плачущего ребенка, или та, кто, потеряв терпение, может снова бросить его одного, недостойна стать супругой его императорского величества, — торжественно провозгласил граф Боул. — К великому нашему сожалению, таких нашлось немало.