Я подплыла к бортику и с опаской выбралась на сушу. Никого...

Возле бассейна стоит небольшой лёгкий столик и стул. Открытая дверь в небольшую комнатку непрозрачно намекает на горшок, которым я немедленно воспользовалась. На столике - миска с жёлтой жижей и, рядом, уже привычная лопатка.

Я была очень голодна, поэтому присела на стул и положила в рот одну лопатку пюре. Но едва сделала первый глоток, на глаза навернулись слёзы - больно. Даже, когда однажды ангиной болела, так больно глотать не было. С сожалением посмотрела на нехитрую еду и отложила лопатку на стол.

Обошла бассейн по периметру: большой, прямоугольный, вокруг невысокий бортик, от бортика до стены, на глаз, меньше метра. Стены сплошные, голубые и гладкие. Выход из помещения только один - широкие раздвижные двери. Я их потрогала, потолкала, даже ногой пару раз саданула. Заперто. Походила кругами вокруг пюре и съела ещё лопаточку. Больно! Опять пошла обходить вокруг бассейна.

Мало помалу съела всё пюре. Голод - не тётка...

Вошёл Глазастый. Я в панике отбежала от него в самую дальнюю точку помещения. Только толку! С ним пришёл Громила и меня просто загнали в воду. Проклятая крышка опять начала закрываться. Я до последнего держалась над водой. Ненавижу Глазастого! И этих Громил ненавижу!

Через время заметила, что створки двери снова разъезжаются в стороны и Громилы заносят огромную банку. Моя крыша чуть приоткрывается, чем я сразу пользуюсь, хватая воздух, а из банки ко мне выливают Любашу!

Наверное, даже наверняка, мне должно быть стыдно за свои чувства, но я сейчас так рада, так рада,  что не одна в этой ж...пе! Кидаюсь к Любаше, она в таком же состоянии, как я вчера, но, видно, что ей тоже приятно меня видеть.

Поговорить мы смогли только на следующий день. Ну, ориентировочно. Время здесь понятие очень относительное.

На этот раз, на столике было две миски и две лопатки. Мне, к счастью, стало намного легче глотать, хоть и было больно, но терпимо, а вот Любаша сильно, бедняжка, мучилась.

Скрипя, как несмазанные старинные телеги, мы поделились скудными новостями. Любаша рассказала, что её увели на следующий день, после меня. И дальше мы выяснили, что с ней было то же, что и со мной.

Мы некорое время гадали, привезут ли к нам и остальных девочек? Когда нас запихнули в воду, выяснилось, что в воде болтать не получается. Но, всё равно, вдвоём было намного лучше, чем одной.

Поползли дни и ночи. День - в бассеине светло, ночь - темно. Так мы ориентировались. Нас выпускали на воздух дважды в день. Кормили один раз. Любаша оказалась из семьи глухонемых и теперь я усиленно училась разговаривать жестами. Некоторые слова можно показать одним жестом, некоторые двумя. Я довольно быстро училась. Этот жестовый язык оказался нашим спасением. Уже приблизительно через неделю мы довольно легко общались в воде.

Горло уже больше не болело, вдвоём было веселее, а девочек к нам больше не привозили.

В один прекрасный день за нами пришли Громилы. Когда нас с Любашей привели в знакомый круглый зал, мы увидели десять огромных стаканов, два из которых с водой. Именно в эти два нас с Любашей и засунули, только сперва поймали.

Громилы ушли, а мы с нетерпением стали ждать продолжения. Было почти совсем не страшно. Что может быть хуже невозможности дышать?

Смотрю, а в зал заносят Вику с крыльями! Ну, ничего себе! Интересно, а она летать умеет? Ого, Людка! А у неё хвост! Да какой толстый и длинный!

Огромный стакан с водой, в который поймали и посадили меня, был посередине и мне было хорошо видно всех троих девочек: И Вику, и Любу, и Люду. Вроде бы, те же знакомые девочки, а уже не те... Они, вдруг, стали такими разными... Одна похожа на ангела, с крыльями, другая - на красивую чертовку, с хвостом, а Любаша - на Русалочку из моего любимого мультика.