Я вижу у Люды - хвост. Он начинается как продолжение копчика, толщиной с руку, а где заканчивается - не вижу. Я в шоке.

Люда говорит, что у меня - крылья. Белые. Я укрыта ими как одеялом. Одно крыло раскрыто и безвольно свешивается с полки. Я не верю.

Через какое-то время мы с Людой начали понемногу вставать. Сильная боль ушла, трубочки из рук Глазастый вынул. Моя спина та-а-к чешется! Только попробую чуточку пошкрябать, сразу безумно больно. И да, там - крылья.

Неудобно страшно! Когда встаю в туалет, забрасываю руки за спину и держу крылья руками, иначе распадаются и обвисают по бокам. Я как-то воробья видела с висящим крылом. Его кошка поймала, я спасти не успела. Я сейчас, совсем, как тот воробей...

Людка молчит, как рыба. Когда она у себя хвост обнаружила, словно, онемела. Я к ней и так, и эдак, а она ушла в себя. Нам всем здесь тяжело, хоть бы поговорить с кем-то по душам, а она...

Как на меня, то с хвостом гораздо удобнее, чем с крыльями. Я с этими перьями пока на горшок устроюсь, десять раз сяду - встану. Из мебели в небольшой комнате, где нас держат, всего две полки, и то цепляюсь. Хорошо, что душ тут, похож на наши любимые бочки. Зашёл, закрылся и непонятный поток влажного нечто проник во все щёлочки и складочки, ласково огладил, раз за разом, всё тело и выходишь с ощущением чистоты и лёгкости. Получится ли теперь когда-нибудь принять настоящую ванную и как это с крыльями делать? Вот хвост висит себе, и всё. Кончик в руку взял - и не мешает. Надо же! Поймала себя на мысли, что ещё чуть-чуть, и буду завидовать Людке.

Заходит в нашу комнату только Глазастый. Осматривает, проверяет, замеряет что-то своими приборами.

Вчера он, вдруг, Люду за хвост дёрнул. Она как заорёт! Я от неожиданности, с перепугу, и руками, и крыльями, заполошно замахала, подхватилась, села на своей полке. Глазастый на меня как-то довольно так посмотрел. Или мне показалось? 

Через некоторое время Глазастый, вообще, над нами издеваться начал.

Люде он руки и ноги широкой лентой обматывал, и подвешивал её высоко на турнике за хвост. И если не хотела Люда носом шмякнутся, должна была хвостом, обвитым за перекладину, удержаться. Поначалу чуточку, на секундочку цеплял её, а в последнее время очень подолгу заставлял висеть.

Со мной дела обстояли ещё хуже. В этой же комнате, где Люда на перекладине висела, Глазастый меня на огороженный бортиком круг ставил. При этом, мои ноги были им плотно такими же лентами широкими перевиты, а руки к телу примотаны, и только крылья свободны. Поверхность круга начинала быстро нагреваться. И ногам становилось все горячее и горячее. Я прыгала всё время, стараясь помочь себе крыльями и перепрыгнуть через бортик, чтобы уйти с места пытки. Мучения каждый раз продолжались пока не перепрыгивала, слегка взлетая. Подошвы ног после «занятий» Глазастый смазывал какой-то мазью, и боль от ожогов быстро проходила. На каждый следующий день бортик был выше. Однозначно, Людке с хвостом повезло! Я уже стопроцентно завидую.

Наконец, я перелетела, приблизительно, через метровый бортик. Крылья уже не висели, как у больного воробья. Я их уверенно складывала и разворачивала по собственному желанию.

Наступил день, когда нас с Людой отвели в круглый зал и засунули в огромные стаканы. Я с ужасом увидела сквозь стекло Свету и Любу, которые уже были здесь. Обе девушки находились и дышали в воде!

Вскоре, на плечах похитителей появились остальные девочки. Получается с крыльями только я одна... Что за странные опыты?

Заметила, как Ксюша, резко дёрнувшись, шлёпнулась с плеча своего носильщика и кинулась к Свете. Они подруги. Какое у неё потрясённое лицо! Смотрит... На Свету, Любу, Люду, меня.