Я широко улыбнулся, сверкнув острыми зубами и облизнул губы раздвоенным языком, – некоторые демонические признаки не скрыть.

Будущее представлялось завораживающе интересным.

ТРИНАДЦАТАЯ ВЕДЬМА СТАНЕТ МОЕЙ ЛЮБОВНИЦЕЙ!

Во сне мне виделся обжигающий огонь, скользящий по моему телу в виде двух смутно знакомых наглых ладоней. Испугавшись пламени и еще чего-то неизведанного, я резко проснулась.

Яркое утреннее солнце светило мне прямо в глаза. Играя, солнечные зайчики прыгали по стеганому покрывалу на моей кровати. Полупрозрачные зверьки ярко-желтого цвета, словно только что вылупившиеся цыплята, не издавая звуков, играли в лапту. Лапки и хвостики задорно подрагивали, и вообще, малышня веселилась вовсю, прыгая через спинки друг друга.

Все было в порядке – я дома, в опустевшей после отъезда старших сестер спальне.

Сладко потянувшись, я весело сказала:

– Привет! – Призрачные пушистики, переключив внимание на меня, радостно заскакали по моим ногам. Так вот кто шалил, согревая теплом мою кожу.

С той памятной ночи, когда вызвала демона, я стала сильно ворочаться во сне. Мне снились кошмары.

Утром я обнаруживала постель, сбитую на сторону, перекрученные простыни, а одеяло, заботливо выстеганное моей мамой, лежало на полу. Мне виделось во сне что-то тревожное. Каждую ночь ужасы были разные.

То в ночных грезах мне мерещилось, что в пустой комнате незримо присутствует кто-то. Пылающие жаждой глаза ищут меня во тьме, а я, боясь быть узнанной, прячусь под мамино одеяло с головой. Сворачиваюсь в тугой комок и молюсь, чтобы эти безжалостные глаза не узнали меня и не нашли.

Или я вскакивала посреди ночи с криком, вся в холодном поту, потому что мне приснилось пылающее инферно, в центре которого стою я, жалкая и одинокая. Летящие искры больно жалят лицо, а я зову на помощь. Тщетно, я в пылающем вихре одна и огонь пожирает меня всю без остатка.

Мать пичкала меня настоями успокаивающих трав.

Встревоженные родители вызывали местного врачевателя. Приехавший в замок лекарь только пожимал плечами и говорил, что это последствие испуга. Когда все забудется – пройдет.

Это все из-за произошедшего. Я никак не могла забыть чудовищный взрыв, рев пламени и жар, опаляющий ресницы. Сейчас-то я понимала, какую глупость тогда сотворила. Моя выходка чуть не стоила мне жизни, и не только я в ту ночь была в опасности. Весь замок и все его жители могли провалиться в подземное измерение, если бы здесь открылся адский портал. Но устоявшая пентаграмма каким-то чудом не допустила этого.

Стыд от того, что я подвергла своих родных опасности, терзал меня похлеще ночных кошмаров, настолько сильно, что я поклялась себе не натворить еще чего-нибудь в этом роде до приезда сестер и важной гостьи.

Протянув руку, попыталась погладить желтопузых шалунов. До солнечных зайчат можно дотронуться и даже взять в руки, они не обжигают, а только согревают приятным теплом, как у родного очага. Мне сейчас очень хотелось мягкого, обволакивающего тепла, а не испепеляющего жара.

Только зря спугнула резвящуюся малышню. Маленькие шарики разбежались врассыпную, скользя по полу и стенам, затаились в углах комнаты, взирая на меня своими черными бусинками глаз оттуда.

Со вздохом я встала, позевывая и потягиваясь, подошла к окну и… залипла на месте. Мой взгляд уже привычно уткнулся в разрушенную башню, при свете утреннего солнца весь разгром выглядел чудовищно.

Меня охватило тянущее чувство стыда, оно возникало каждый раз, когда смотрела на дело рук своих. Я не отдавала себе отчета, но всегда к воспоминанию катастрофы примешивалось еще одно чувство – чувство тоски. Которое фоном висело и день и ночь в моем сознании с того момента, как бессовестные хапалки сорвали с меня панталоны.