После гибели 11 человек руководство НТС отказалось от оперативных связей с БРП и РОВС и осудило их «голый активизм». Советская власть, по аналогии с боевиками БРП и РОВС, принимала ходоков НТС за террористов, которыми они никогда не были. Газета «За Россию» ещё в июне 1933 г. в обращении «К новому поколению России» выступила против низового террора. Главное для подготовки Национальной Революции – распространение идей. Однако убийство Кирова газета одобрила, вызвав шквал советских протестов и демарши Литвинова в Женеве против «укрывательства подобных бандитов».

Собственные пути через советскую границу были найдены при помощи двух офицеров царской армии – Ричарда Враги (Незбжицкого) и Б. Н. Ильяшевича, служивших в разведывательном отделе польского Генерального штаба. Как и в отношениях с другими разведками, НТС ставил условия: 1) никакой информации военного характера; 2) сохранение собственной политической независимости, в том числе тайны своих контактов. Поляков это устраивало; у них были общие с НТС вопросы: техника перехода границы и повседневного пребывания в СССР, настроение населения, возможность подпольной деятельности.

Летом 1938 г. через польскую границу двинулись первые ходоки НТС. Трое были убиты советскими пограничниками: Владимир Бабкин, Софроний Спица и Константин Гурский. Один вынужден был вернуться. Но двое прошли благополучно: Г. С. Околович и А. Г. Колков. Четыре месяца провели они в СССР: изучали обстановку, побывали во многих городах, устраивались на работу. Перед отъездом Околович рискнул встретиться со своей сестрой в Ленинграде. Та месяц молчала, потом донесла. Был объявлен всесоюзный розыск, но к тому времени Околович уже находился в Польше. Он возглавил закрытую работу НТС и стал готовить следующие группы. Летом 1939 г. пятеро благополучно перешли пограничную полосу; троим пришлось вернуться. Двое из них, уходя от погони, укрылись в воде, и их документы размокли. Владислав Конява-Фишер из Чехии был ранен в перестрелке и подорвал себя гранатой.

С началом войны, в сентябре 1939 г., Околович перевёл секретные операции из Варшавы в Бухарест, за взятку перейдя границу Румынии. Вскоре там открылась возможность проникновения в СССР благодаря обмену населения на занимаемых Красной армией территориях. С июля 1940 г. еще десять человек перешли границу.

Судьба пяти перешедших летом 1939 г. сложилась так.

Анатолия Чупрунова призвали в Красную армию; он попал в плен, служил переводчиком при бригаде Каминского, встретился с НТС в Варшаве, но заболел туберкулёзом и в 1944 г. был вывезен санитарным поездом в Германию, где след его потерялся.

Виктор Авчинников, в прошлом врангелевский офицер, работал плотником на постройке трамвайного депо в Воронеже, где и был арестован. Расстрелян 6 июля 1941 г.

Василий Дурново тоже обосновался в Воронеже. Учился на курсах вагоновожатых в трамвайном депо. Арестован; расстрелян 6 июля 1941 г.

Пётр (Бага) Берегулько на границе попал в перестрелку (из-за которой его напарник М. Бржестовский вернулся назад), и о его дальнейшей судьбе можно было только гадать… Как выяснилось, Берегулько ушёл вглубь страны и, побывав в Горьком, отправился, будучи уроженцем Владивостока, к Тихому океану. Арестован в Петропавловске, расстрелян 6 июля 1941 г.

Александр Колков, шедший вторично, обосновался в Днепропетровске, работал слесарем. Арестован в январе 1940 г., расстрелян 6 июля 1941 г.

Судьбы десяти перешедших летом 1940 г. таковы.

Иван Хлобыстов обосновался в Смоленске, где встретил членов Союза, пришедших туда при немецкой оккупации. После ухода немцев был призван в Красную армию, участвовал во взятии Берлина, служил в оккупационных войсках, восстановив связь с НТС. После демобилизации жил в Горьком, вёл группу НТС, раскрытую позже в результате доноса. По-видимому, умер в тюрьме.