Олимпия была страстной и очень расчетливой женщиной, сумевшей привязать к себе короля «теми узами, в которых физическая любовь преобладала над духовным началом», писал один из авторов мемуаров о тех днях. А Людовику XIV так пришлось по вкусу проводить свободное время в постели с племянницей кардинала, что он уже почти забыл маленькую итальянку, продолжавшую страдать и плакать о нем в Бруаже.

Именно тогда, чтобы бежать подальше от суровой зимы, король и решил посетить первый раз в жизни Лангедок и Прованс. Вполне понятно, что за ним последовала и Олимпия. Никто при дворе особенно не удивился тому, что за шесть месяцев до свадьбы у короля появилась любовница. Разделявшая опасения кардинала, Анна Австрийская публично, и совсем не к месту, высказала удовлетворение поведением сына. Один из ее приближенных, полицейский Барде, писал: «Королева была на седьмом небе от радости из-за отношений, сложившихся у короля с мадам де Суассон». И с лукавством добавил: «Я думаю, что она будет радоваться гораздо больше, если эта новость достигнет Бруаже, что, несомненно, произойдет в самом ближайшем будущем»^>65.

Барде не ошибся. Анна Австрийская, которая не могла забыть о пережитых по вине Марии волнениях, проявила редкое бессердечие, заставив Олимпию написать письмо своей сестре и признаться во всем. Бедняжка Мария, которая так тяжко переживала свою жертву, пожаловалась дяде:

«Несмотря на отосланное два дня назад письмо, я еще раз возьму на себя смелость, Ваше Преосвященство, отнять у Вас немного времени, чтобы поделиться с Вами моей бедой и просить Вашего совета. Графиня де Суассон сообщила мне в письме, что король оказал ей честь и говорит с ней так же, как раньше со мной… Я Вас смиренно прошу сделать для меня следующее: во-первых, уберечь в дальнейшем от насмешек и, во-вторых, выдать меня как можно быстрее замуж, чтобы положить конец моим мучениям.

Не думаю, что графиня догадалась о моем истинном отношении к ней после всего случившегося. Напротив, я написала ей очень любезное письмо, желая показать всем, что вполне владею собой. И только Вам я могу открыть душу и просить у Вас защиты. Я Вас уверяю, что в мире больше нет никого, кто бы больше, чем я, полагался на Вас.

Мария».

Это письмо и взволновало, и одновременно обеспокоило Мазарини. У него возникли опасения, что Людовик XIV, узнав о кознях, чинимых королевой против Марии, расстроит свадьбу с испанской инфантой. И чтобы избежать новых жалоб, он принял простое решение – запретил Олимпии писать письма своей сестре. А некоторое время спустя кардинал сообщил Марии о ее предстоящем бракосочетании с коннстеблем Колонна, вице-королем Арагоны, одним из самых влиятельных сеньоров Италии и Испании, который был не только молод, статен и красив, но и владел двумя прекрасными дворцами в Риме.

Таким образом, Людовик XIV мог беспрепятственно продолжать свое путешествие по южным провинциям.

Когда наступила весна и пригрело солнце, королевский кортеж направился к Пиренеям. 25 апреля король сделал небольшую остановку в Оше и, высвободившись на время из объятий Олимпии, написал коротенькое вежливое письмо своей невесте:

«Мадам!

С большой радостью я воспользовался предоставившейся возможностью написать Вашему Величеству письмо, в котором хочу заверить Вас в моих самых нежных чувствах к Вам. Я бесконечно завидую дворянину^>66, которому выпала честь увидеть Вас раньше, чем я. И хотя по моему поручению он должен поведать Вашему Величеству, насколько я был бы счастлив, если бы лично смог рассказать Вам, какие чувства переполняют мое сердце, я сильно сомневаюсь в том, что он сможет выполнить мое поручение так, как я этого хочу. И, наконец, мне не хватает слов, чтобы выразить мое нетерпение как можно скорее увидеть Вас. И если бы я не испытывал облегчения при мысли о том, что наша встреча уже близка, мое нетерпение так велико, что ничто бы не смогло удержать меня от немедленной поездки. И последнее, я хочу Вам сообщить, что мне доставляют самое большое удовольствие разговоры о достоинствах Вашего Величества, о которых рассказывают все, кто хоть раз видел Вас. Всецело преданный Вам