Этот возмутительный, невообразимый поворот до сих пор не укладывается в голове, но я прекрасно отдаю себе отчет в том, что отказать Мирону Ефимовичу было бы большой, просто огромной ошибкой. Гранин всегда добивается своего. Всегда. Да и выбор был более чем очевиден. Потерять все, чего я добился? К чему стремился столько лет? Нет, к этому я готов не был, потому и стою сейчас здесь, ожидая девчонку.

Не понимаю, почему нельзя было просто нанять ей телохранителя? Почему так “повезло” именно мне? Она капризная, высокомерная, дерзкая особа. Учеба — побоку, на повестке дня только бары, парки, клубы. Зла не хватает. И на это недоразумение я трачу свое время? Мир, похоже, сошел с ума...

Настя заканчивает разговор, устраивается на заднем сиденье. Захлопываю за ней дверцу и сажусь за руль.

Каждый новый день подобен пытке. Пока я здесь катаю эту принцессу, отделом руководит мой заместитель. Не спорю, Игнат надежный человек, отчеты ежедневно у меня на почте, но это “особое задание” действует мне на нервы.

Казалось бы, нет ничего проще. Всего-то и требуется, что приглядеть за принцессой, выяснить, с кем общается, где и как проводит время, обо всех ее выходках сообщать Мирону Ефимовичу лично, однако меня это просто убивает.

Смотрю на девчонку в зеркало заднего вида. Настя отвернулась к окну. Задумчивая и отрешенная, в этом состоянии вижу ее довольно часто. Ее большие зеленые глаза такие выразительные и всегда немного печальные. Шелковистые темно-русые волосы мягкими волнами ложатся на узкие плечи, Настя заправляет их за ухо тонкими пальчиками и вдруг ловит мой взгляд. Она очень красива, но я тут же выбрасываю эти мысли из головы.

— В имение пока не едем. У меня сегодня дела, — говорит девчонка строгим командным тоном.

— Дела отменяются, — произношу твердо.

Мы выезжаем на широкую четырехполосную центральную улицу, неспешно движемся вперед. Последний приказ Мирона Ефимовича — никуда ее не пускать.

— Что это значит? — сердится Настя.

Она не знала об этом? Я-то думал, что девчонка, наконец, решила деда послушаться, потому и посещала последние дни все занятия, не шаталась по клубам. А оно вот как, оказывается. Непроизвольно улыбаюсь. В гневе принцесса выглядит забавно.

— Мирон Ефимович распорядился возить вас только в университет и домой. Больше никуда, — не скрывая злорадства, сообщаю я.

— Это еще что за новости? Он мне ничего не говорил, — вспыхивает девчонка. — И что здесь смешного?

— Прошу прошения, — торжественно отвечаю. — Сожалею, но у меня приказ.

Подъезжаем к светофору. Вижу красный сигнал и, удерживая тормоз, внимательно смотрю перед собой. Звук открывающейся двери заставляет обернуться. Изумленно наблюдаю, как принцесса выпрыгивает из машины, несется через дорогу к такси.

Из груди вырывается свирепый рык. Какого?! Опять?!

Выбираюсь из тачки, провожаю разгневанным взглядом ярко-желтый седан с девчонкой внутри. Машинально запоминаю номер. Как же меня бесит эта беготня. Загорается зеленый, я усаживаюсь обратно за руль. Набирая скорость, раздраженно ищу, где бы развернуться. Приходится проехать вперед целый квартал, но встречная полоса свободна, и догнать такси не составляет труда.

Близко не подъезжаю. Пусть она думает, что обыграла меня. А я... понаблюдаю со стороны. И вполне возможно, сегодня Мирон Ефимович узнает еще что-нибудь интересное о своей распрекрасной внучке.

Такси едет на окраину города, останавливается у ворот кладбища. Неожиданно. Но я догадываюсь, зачем она здесь. Полгода назад Гранин похоронил своего старшего сына с его супругой. Они оказались в числе пассажиров самолета, потерпевшего трагическое крушение. Мирон Ефимович после такой утраты заметно изменился, стал еще суровее и жестче. Весь руководящий состав почувствовал это.