Бороться с налетчиками было нелегко. Основу их тактики составляла внезапность. Поэтому необходимо было сначала ознакомиться с местностью, изучить скрытые подходы к населенным пунктам.

Я вставал до рассвета, брал с собой нескольких бойцов, обходил все заставы, караулы, секреты и возвращался к командиру роты с подробным докладом.

Но вот прошла неделя, и ни одной схватки с налетчиками. Красноармейцы по-прежнему смотрели на меня с этаким прищуром: дескать, стараешься, курсант, но еще неизвестно, что из тебя выйдет, а мы вот умеем не только воевать, но и веселиться.

Помню, как-то они затащили меня на свадьбу. Женился один из бойцов на местной девушке. Свадьбу устроили в школе. Среди приглашенных были и командиры. Заиграла гармонь.

Кто-то из красноармейцев, обернувшись в мою сторону, крикнул:

– А ну, москвич, давай спляшем!

– Давай, – ответил я, – только не вижу стоящего партнера.

– Ах, вот ты какой! – закричали со всех сторон. – А ну выходи на круг, мы тебя общиплем… Ты еще узнаешь наших…

– «Яблочко», – попросил я гармониста.

В центр круга вышел щеголеватый пулеметчик – и давай, не жалея сил, выстукивать каблуками залихватскую дробь. Он сделал несколько красивых колен и остановился. Я прошелся по кругу точно так, как это делал Ваня Зимин. Развернулся, отбил чечетку, затем… Ох эта матросская «натирка полов», которую разучивал я с Ваней до пота в пятках! Кажется, она получается, я будто обрел крылья и пошел, пошел… Теперь уже все вскочили, заулыбались, захлопали в ладоши. Затем подхватили на руки и начали качать.

– Вот это дал! Курсант – свой парень…

Может быть, именно в эту минуту произошел тот сдвиг в отношениях с красноармейцами, которого я добивался так мучительно долго. Но это было, конечно, лишь начало: бойцы могли признать во мне командира не по пляске, а по поведению в бою.

Вскоре после этой свадьбы, выйдя рано утром к хутору, что находился в двух километрах от села, я заметил белогвардейцев, крадущихся вдоль железнодорожного полотна. У меня тут же мелькнула мысль угостить белых ударом из засады.

Пригнувшись, я побежал на заставу, находящуюся в стороне от железной дороги, а сопровождающего меня бойца послал в село – предупредить командира роты…

Расчет был прост: поднять заставу, вывести ее в хвост белогвардейским налетчикам и, как только они завяжут бой за село, ударить по ним с тыла.

И вот застава поднята. Объяснив задачу, осторожно по балке с мелким кустарником веду бойцов к железной дороге. Нас – двадцать три человека. Белогвардейцев раз в шесть больше – сотни полторы. Но меня это не смущает: красновцы рассчитывают нанести внезапный удар по селу с фланга, мы – неожиданный для них с тыла.

Притаились, ждем… До насыпи шагов двести. Позиция у нас выгодная – пригорок. С него видно все, что делается справа и слева. Белогвардейцы как на ладони…

Послышалась стрельба. Ясно: враги обнаружили себя. Надо повременить еще несколько минут. У них, вероятно, есть тыловое прикрытие. Пусть и оно втягивается в перестрелку. Так и случилось. Вижу, вдоль железной дороги несутся две пароконные повозки с пулеметами. Вот они выскочили на возвышенность, развернулись невдалеке от своей цепи и застрочили по селу. Теперь пора вступать в дело и нам.

Вскакиваю во весь рост:

– Взвод, за мной!

Белогвардейские пулеметчики азартно ведут огонь по селу, не замечая, что мы бежим к ним с тыла.

– По пулеметам, взводом… пли!

Залп двадцати трех винтовок сделал свое дело.

Захватив пулеметы, мы тут же открыли из них огонь по налетчикам.

Не выдержав перекрестного огня с фронта и с тыла, красновцы бросились бежать в степь, оставляя на поле боя убитых и раненых.