– Ага! Щас! Тетка, Валя Гаврюшина, раз ее в центре встретила, в магазине. Прям у кассы. Той деваться некуда было, такое, говорит тетка, лицо она скроила, ей кассирша как раз чек выбила и сумму называет – четыре тысячи! А потом пакет из-под прилавка достает: пальто ваше, пожалуйте. Ну, каково?

– Да, может, она не себе, а детям его покупала?

– Детям! Дочь у нее в Хабаровске, замужем за военным, он по хозяйственной части. Сын и того лучше устроился. В Москве на какой-то бабе с детями и пропиской женился, давно уже, лет двадцать тому назад. Они уже выросли. Квартира у них своя. Слесарем работает в ЖЭКе, богатым жильцам унитазы чинит. На фиг им пальто ее! Они сами ей деньги шлют.

Дальше я уже не слушала. Через часа три, приведя заведение в сияющий вид, я зашла к подруге, прикрыла поплотнее дверь и попросила ее постоять снаружи на шухере. Типа, заметят, что я бездельничаю, и достанется мне на орехи.

Будем надеяться, что я правильно помню е-мейлы своего семейства. На всякий случай пошлю всем одинаковые послания. Какое-нибудь из них дойдет.

«Я в Кольхапуре, Махараштра. Жива, здорова. Попробую убежать. Юля». Отправив послания, я постаралась побыстрее отделаться от Гали и заняться своими насущными делами.

Я отправилась в душевую и попыталась раскрутить там все возможные гайки и болты. Через час титанических усилий мне кое-как удалось раскурочить одну фиговину на вентиле горячей воды смесителя. И то лишь потому, что он и так уже болтался. Присев на подоконник, я утерла пот со лба и с унынием взглянула на результаты своих трудов. Не густо! Похоже, техногенные катастрофы – не мой профиль.

Надо переходить к более примитивным мерам. Например, намылить лестницу!

Не откладывая дела в долгий ящик, я взяла мыло, мокрую тряпку и отправилась на дело. Никто не обратил на меня внимания. Поднявшись до середины лестницы, я густо намылила пару ступеней и тихо удалилась.

Посидев у себя минут десять и не дождавшись результатов, я пошла бродить в поисках вдохновения. В зале было пусто. Хм!

В углу, за барной стойкой, стояла здоровенная бочка с вином. Охранник дремал за дверью под навесом. Бармена не было видно, девиц – тем более. Хозяйка в кабинете рассчитывалась с поставщиком. Мымра лаялась с Джиной где-то в недрах борделя. Я подошла и слегка открутила краник. Тоненькая струйка малиновой жидкости потекла под стойку. Пол в зале был из темного, красноватого оттенка дерева, и лужу было практически не видно. Постояв и поглазев по сторонам, я, не придумав ничего другого, отправилась восвояси. Свернув в первый коридор, я увидела, как Нандита, высокая изящная девица, с сумкой под мышкой, при полном параде направляется к выходу.

– В город? – завистливо поинтересовалась я.

– Ага. Мы с Шарадом идем в кино, на новый американский мультик. – Она отправила в рот кубик «Дирола» и, бросив мне на прощание: – Чао! – удалилась, покачивая бедрами.

Нандита встречалась с одним парнем, портье в крупной гостинице. Врала ему, что живет с сестрой, матерью и очень строгим дядей, якобы они после шести вечера не выпускают ее на улицу. Запрещала себя провожать и, кажется, успешно водила его за нос.

Дождавшись, пока Нандита переступит через порог, я отправилась в ее комнату. Перегородки в нашем заведении излишней шумоизоляцией не страдали, и я тут же услышала, как за стенкой Ума кувыркается с зеленщиком. Мало ей этой радости на работе! За другой стеной Джина вовсю рыдала над каким-то слезливым сериалом про любовь, она вообще была девицей недалекой и жутко сентиментальной. Я прикрыла дверь и задумалась: а зачем я сюда приперлась?