После трапезы, будто по команде, соорудились три самокрутки, и все начали курить гашиш, передавая косяки по кругу. Лишь я, отказываясь, тщетно пытаясь скрыть смущение, пробовал продолжать беседу, будто ничего не происходит. Память о моем опыте путешествия по Голландии еще была свежа.
Дни в Эссуэйре тянулись спокойно и безмятежно.
Я гулял по городу, рассматривал причудливые двери, гладил кошек, покупал какие-то сувениры, произнося «ишхаль» и «бзеф». Много общался с бельгийкой, греясь теплотой ее улыбки, а вечерами встречал закаты на крепости.
Настало время возвращаться в Касабланку, лететь домой.
Я простился с местом, которое подарило мне приют. Прикоснулся ладонью к стенам и произнес благодарность. Я верю, что подобные вещи, вроде моей ночлежки в ту первую ночь, неслучайны. Дух риада пришел мне на выручку в тот момент, когда мне нужна была помощь, и я был ему бесконечно благодарен. В знак моей признательности я оставил там свою джеллабу. Затем попрощался со всеми жителями, обнял бельгийку, продержав ее в своих объятьях чуть дольше, чем других, и отправился на автобусную станцию.
В жаркий час, протекающий между поздним утром и ранним обедом, на улице не было ни души. Город будто вымер. Изредка по дорогам проезжали машины и пробегали кошки.
Такси в Эссуэйре не отличались разнообразием. Они все были фирменного голубого цвета и брали неизменную фиксированную цену в любую точку города.
Лишь водители своей харизмой добавляли различия. Смуглый взрослый мужчина с седой бородой крутил руль и сопровождал поездку комментариями на местном языке. Я не понимал, что он говорит, но в моей голове возник голос переводчика и фразы вроде: «Вот раньше было… А сейчас что? Цены растут, продукты становятся хуже. Производства нет, качество привозных товаров низкое. Эх, такую страну развалили. В такси я, вообще-то, только подрабатываю. Так-то у меня свой бизнес…»
К станции мы прибыли быстро. Город маленький, расстояния небольшие.
На перроне не было ни души. Пейзаж нагонял тоску. Не хватало перекати-поле и мелодии из старого вестерна. Я купил билет и сел на металлическую лавку, ожидая автобус. Когда приблизилось время отъезда, на станции начали появляться люди, причем резко и сразу в большом количестве. Голубые такси привозили все новых пассажиров. Люди с чемоданами и сумками вытесняли пустоту с перрона. Вскоре прибыл и сам автобус.
Уже внутри него я познакомился с еще одной милой парой, которые были похожи на скандинавов или голландцев, однако были русскими. Мы как-то приметили друг в друге русских еще до того, как заговорили. Что-то имеется в нашей русской внешности, повадках или энергетике, помогающее определять принадлежность к нации. Наш взгляд способен выделить своих даже в другой стране среди многочисленной толпы людей.
Ребята были из Санкт-Петербурга, и звали их Кирилл и Яна. Они прилетели в Марокко кататься на серфинге, и сейчас, так же как и я, возвращались в Россию. Оказалось, что домой мы полетим один рейсом.
Касабланка
Высотные офисные здания уходили в небо, мощные дорожные артерии, пропускающие потоки машин, расчерчивали город. С шумом проезжали красные трамвайчики. На горизонте виднелись краны порта. Мощь и деловитость Касабланки была заметна с первого взгляда.
Автобус прибыл на конечную станцию. Люди вышли так же стремительно, как и появились в Эссуэйре, и тут же испарились.
– Надо же, я в Касабланке, – произнес я.
В голове у меня пропел голос Джессики Джей: I fell in love with you watching Casablanca…
Мы с Кириллом и Яной направились к административному зданию близ вокзала, чтобы посетить туалет. У стеклянных дверей, ожидая Яну, мы разговорились с Кириллом, бурно и оживленно обсуждая тему путешествий. Вдруг перед нами резко, словно спецназовец, возник строгий мужчина в военной форме с автоматом в руках. Твердым командным голосом на хорошем английском он отчеканил: