Это был довольно мрачного вида госпитальный фельдшер, лет сорока, гладко бритый, с черными щетинистыми усами и бакенбардами и с нависшими бровями. Одет он был в щеголеватый форменный сюртук, брюки со штрипками и белые офицерские перчатки. В одной руке он держал кепи, в другой – ящик с набором хирургических инструментов.

– Извините, что опоздал немного, – проговорил он, раскланиваясь, входя в комнату и поставив на стол ящик с инструментами. – Все ли вы здоровы, Назар Иваныч? – приветствовал он хозяина и протянул ему руку.

– Ничего, скрипим, пока Бог грехи терпит, – отвечал хозяин и пригласил фельдшера садиться.

Тот сел и начал снимать перчатки.

– Сейчас с главным доктором на ампутации были. Ногу одному больному отпилили. Из пятого этажа выпал и переломил, – сказал он и бросил взгляд на присутствующих.

Хозяин покачал головой.

– Неужто уж без отпилки нельзя было?.. – спросил он.

– Нельзя, потому в двадцати трех местах перелом. Завтра и руку отпилим.

Присутствующие переглянулись.

– Водочки, с дорожки-то? – предложил хозяин.

– Потом-с. Мы без благовремения не употребляем. Сначала нужно дело сделать.

– А вот я сейчас жену позову, так уж всех вместе и осмотрите.

За Аграфеной Степановной был послан в кухню маленький сынишка. Пробегая по комнате, он тронул рукой стоящий на столе ящик.

– Тише, тише! Пожалуйста, тише с инструментами! – крикнул фельдшер.

– А что, нешто заряжено? – спросил Назар Иваныч.

– Не заряжено, но хрупки очень. Инструменты это… – пояснил фельдшер и, в удостоверение сказанного, а также и для пущей важности, открыл ящик и начал вынимать из него и раскладывать по столу пилы, ножи, зонды и прочие инструменты. Члены семейства поднялись с мест и издали робко начали рассматривать их.

Вскоре в комнату вошла Аграфена Степановна, кутаясь в ковровый платок.

– Здравствуйте, господин доктор! Пожалуйста, уж вы нас простыми средствами… – заговорила она, покосилась на инструменты и, глубоко вздохнув, села поодаль.

– Ну-с, кто же из вашего семейства болен? – обратился фельдшер к хозяину.

– Да пока все, слава богу, здоровы, а мы вас хотели попросить, не дадите ли какого снадобья против холеры, потому валит уж очень повсеместно. Тоже говорят, что вот и в пищу подсыпают, так нельзя ли и против подсыпки? Все под Богом ходим… В случае, ежели что… чего Боже избави, так чтобы под руками было…

Фельдшер сделал серьезное лицо, нахмурил брови и оттянул нижнюю губу. В таком виде он соображал несколько секунд и, наконец, спросил:

– Водку какой посудой покупаете?

– Четвертями, всегда четвертями, – отвечал хозяин.

– Ну, так теперь купите ведро, настойте его стручковым перцем и мятой и пейте, все без изъятия, по рюмке.

– А младенцев тоже поить? – задала вопрос Аграфена Степановна.

– Младенцам отпущайте по столовой ложке. Это ежедневное употребление, а на случай, ежели у кого заболит брюхо, я дам капли. Десяти рублей не пожалеете, так можно дать получше?

– Не пожалеем, не пожалеем, – заговорил хозяин.

– Ну, так завтра принесу вам целую бутылку, а теперь мне нужно будет всех вас исследовать и общупать, чтобы узнать ваше телосложение.

Женщины невольно попятились от него.

– Нельзя ли уж так как-нибудь, без щупки? – послышалось несколько голосов.

– Нельзя, нельзя! Иначе как же я узнаю, по скольку капель вам принимать следует? Почтеннейший Назар Иваныч, потрудитесь снять сюртук и жилет и лечь на диван на спину.

Отец семейства жалобно посмотрел на домашних и исполнил требуемое.

– Насчет ножей-то, батюшка, с ним поосторожнее. Не пырните как невзначай, – упрашивала фельдшера чуть не со слезами Аграфена Степановна.