Именно тогда стало ясно, что Луиза хорошо осведомлена насчет меня. В аварии мое плечо было сильно повреждено, из-за чего я до сих пор не могла поднимать руку без боли. Поэтому с переодеванием дела обстояли не совсем хорошо. Однако я упрямо не хотела принимать никакой помощи. Все, что мне было нужно – остаться наедине и переварить хоть немного то, что происходит.

Но рассчитывать на это не приходилось.

Нянька-Луиза не отходила от меня ни на шаг и непреклонно следовала какому-то только ей известному расписания. После того, как я облачилась в простое оливковое платье, она сразу повела меня на кухню – большое светлое помещение с овальным столом в центре и решетчатыми окнами на всю стену. Там меня уже ждал целый пир. Правда, несмотря на аппетитность блюд, я отметила, что все было исключительно диетическое. Ничего жареного или жирного.

Естественно я ни к чему не прикоснулась. Лишь глотнула чай, потому что пить хотелось. Особенно напрягало, что за столом я сидела одна, и то, что Луиза стояла над душой поодаль, как наседка.

Кстати, стол накрывала та самая низенькая чопорная женщина. И, несмотря на то, что ко всему я была настроена враждебно, чувствовала себя очень неудобно перед ней. Прямо давило что-то внутри из-за того, что я не пробую ее еду. Но я совершенно не хотела есть. А еще постоянно ждала, что ОН может зайти в любую секунду. Или мы пересечемся где-то в доме...

К счастью никто словесно меня не принуждал к еде и, глядя на падающий снег за окнами, я неизбежно успела мысленно оценить ситуацию, в которой оказалась. Сложилось ощущение, что все это какая-то ошибка, декорации, в которые меня неуместно поместили и что скоро за мной обязательно придет Адина! Слишком мало времени прошло, чтобы осознать, что я замужем. И что этого мужчину вовсе не устраивает формальность.

Вопросы то и дело дробью пробивали сознание один за другим: почему сейчас? Почему он не развелся и почему хотел развестись?..

Может этот мужчина обижал меня? Может, не хотел жениться и сделал все, чтобы мы разошлись? Но тогда почему под конвоем решил вернуть в свой дом? Стало жалко?

Ох, нет... Я совершенно не видела в его насыщенно-черных глазах жалости. Что бы там ни было –душу стягивали страхи. Будто что-то дурное он задумал. И с каждой новой секундой мне все меньше хотелось оставаться в этом доме.

Судорожный вздох сорвался с губ. Сжав ладони на коленях, я поняла, что лишь сильнее впала в уныние из-за своих размышлений. Может я и потеряла память, однако внутри не было никакого ощущения, что я кому-то принадлежу! Но разве стала бы мать оставлять дочь в опасности? Хотя ее последние слова только сеяли тревогу:

«Богом молю не причини зла моей дочери!»

Значит, у нее были основания думать, что он может так поступить. Боже… Что же такое происходит? Хотелось забиться в самый дальний угол этого дома, чтобы никто не смог найти меня. А еще лучше… вообще уйти отсюда!

Однако я не поддавалась наивным мыслям. Интуиция диктовала, что уйти отсюда без разрешения мужа будет очень-очень трудно.

– Мариям, вам нужно принять лекарство, – отвлек меня из тяжелых раздумий бесцветный голос Луизы.

Встретившись с ее взглядом, я сдержанно отозвалась:

– Я знаю.

– Но если вы не поедите, будет неприятный эффект.

Даже глаза у женщины были какими-то бесцветными. Как у рыбы. Ни голубые, ни зеленые, ни серые…

Хмуро уставившись на нетронутые блюда, я переступила свое негодование, схватила кусок сыра с ближайшей тарелки и сунула себе в рот. Прожевав его, промокнула губы салфеткой и поднялась из-за стола.