– Если русские не уберутся, то я их просто вырежу!

Теряя терпение, Колпаковский чуть ли не ежемесячно запрашивал у Кауфмана разрешения на новый карательный поход, но тот отказывал, ссылаясь на нежелание Петербурга ввязываться в пограничные разборки с Китаем:

– Кульджа – мятежная провинция Поднебесной. Пусть китайцы сами принимают меры против наглого султана Алахана.

Понимая, что тучи над его головой сгущаются, Алахан обратился за помощью к правителю соседней Кашгарии Якуб-беку, предложив вместе выступить против России.

– Этот безумец хочет моей смерти! – заявил Якуб-бек, выслушав посланца султана. – Я слишком хорошо знаю могущество русских, чтобы на них нападать. Пусть Алахан потягается с Ярым-падишахом, а мы посмотрим, что из этого выйдет!

Ярым-падишахом в Средней Азии именовали Кауфмана. Якуб-бек свою карьеру начинал в Бухаре и Коканде, поэтому был достаточно осведомлен о силе русского оружия и ввязываться в авантюру с ними не желал. Он мечтал захватить Кульджу.

Надо сказать, что занятие Кульджи имело бы для нас стратегическое значение. Дело в том, что в этом случае перекрывался горный проход, по которому некогда ринулись на Русь орды монгольских завоевателей. Поэтому этот проход расценивался Главным штабом как аналог ведущего в Индию Хайберского коридора. Однако это было не единственным достоинством долины Или. Геологи Кауфмана прекрасно знали о богатых залежах полезных ископаемых. Одновременно долина служила главной житницей огромного региона. Принятие решения ускорило сообщение лазутчиков, что Якуб-бек сам собирается захватить Кульджу. Если бы это ему удалось, на нашей границе появилось бы достаточно мощное мусульманское ханство с предприимчивым правителем, пользующимся расположением англичан. Последствия этого для нас могли быть печальными.

В апреле 1871 года, после консультаций с Петербургом, Кауфман дал разрешение Колпаковскому навести порядок в разбойничьих землях. Вскоре Кульджа получила ультиматум от Колпаковского, в котором тот требовал выдать грабителей и разбойников, скрывающихся в султанате, возместить российским подданным нанесенный ущерб, а также разрешить русским купцам торговать в Кульдже. Это был ультиматум.

– Если же ваш султан откажется выполнить мои требования, то горько пожалеет! – сказал Колпаковский передавая свое письмо посланцам.

Получив письмо, султан Алахан медлил с ответом. Понять его было можно. Пчелы не могут воевать против меда, и Алахан, сам первейший из разбойников, не мог отдать на расправу свое ближайшее окружение.

Между тем грабежи и беспорядки на границе только множились.

По истечении срока ультиматума, в начале мая 1871 года, к границе с Кульджой выступил небольшой рекогносцировочный отряд полковника Михаила Ждан-Пушкина. Полковник был из артиллеристов, участвовал в Крымской войне и боях на Кавказе. Практически все свои чины Ждан-Пушкин получил вне очереди за боевые отличия, поэтому опыта ему было не занимать.

На границе Ждан-Пушкин соединился с небольшим Тяньшанским отрядом подполковника Елинского. Объединенный отряд подошел к Кетменскому перевалу, где был встречен огнем засевших на высотах таранчинцев. Но остановить русских не получилось, и разбойники были быстро выбиты с перевала. Ночевать солдатам и казакам пришлось на высоте 9 тысяч футов. Ночью ударил мороз, началась метель, поэтому к утру часть лошадей и верблюдов замерзла.

На следующий день, посланные в дозор казаки обнаружили огромную толпу таранчинцев, поджидавших спуска нашего отряда с перевала. Не стремясь вступать в бой в столь неблагоприятных условиях, Ждан-Пушкин решил отойти назад в долину реки Чалкадысу. Разбойники начали было преследовать наших, но, нарвавшись на картечь, бежали, понеся большие потери.