– Где взяли?

Де Берг показал на обмундирование.

– Дядя Кристофер помог. Вчера днем. Два часа возился с синтезатором, пока подогнал.

– Ох, задам я ему на орехи!

– Не надо! Он хороший!

– Ладно. Я пошутил. Вы хоть завтракали?

На самом деле барон был одновременно и доволен и расстроен. Доволен, что малыши нашли общий язык с экипажем. Расстроен, что не догадался переодеть девочку в чистую форму сам. Ну… Ладно. Сейчас покончим с формальностями и займемся обоими… А это еще что?! О черт! Только сейчас он заметил, что… у обоих малышей на положенных местах новенькие, и абсолютно одинаковые, обручальные кольца!

– Это как понимать?!

Присел на корточки, ухватил Михаила за руку и ткнул пальцем в кольцо.

– Ты чего, пап?!

Вредина подалась назад, прячась за спину мальчика, а тот гордо выпятил грудь:

– Пап, ты сам сказал, что она – моя. Так?

– Так…

Иван медленно закипал.

– Спим мы вместе. Так?

– Так…

– А кто у людей спит вместе и собственность друг друга?

– Да… По-разному вообще-то…

– Ничего не по-разному. Вместе спят муж и жена. Значит, она моя жена! Вот!

Отец от столь необычного ответа растерялся не на шутку и медленно опустился на стул. Логика была детской и убийственной одновременно. И крыть было нечем. Неожиданно барону стало смешно, и он улыбнулся. Теперь понятно. Все. И почему сын так защищает девочку, и отчего они все время вместе. Оказывается, не потому что они единственные дети на корабле! Врединка и Михаил, оказывается, уже «поженились»! М-да… Молодые, да ранние.

– Пап, ты чего?

– Да так… Только не рановато ли вам свадьбу играть? Может, пока не станем этого делать?

Глаза мальчика сверкнули так хорошо знакомым ему собственным упрямством:

– Не рано! Врединка одна! И, кроме меня, у нее никого нет! Кто ее будет защищать и оберегать? Заботиться о ней? Кроме меня – некому.

Такой крик души стоил уважения. Иван выпрямился, взглянул на обоих сверху вниз. На лице мальчика – решимость. У девочки – румянец смущения на щеках, но тоже… характер проявляется. Ладно. Подыграю. Какие их годы?

– Хорошо, сын. Пусть будет по-твоему. – Быстрый взгляд на таймер – успевает еще. – Вы ели?

– Да, пап.

– А я – нет. Вы пока посидите, я быстро…

Дети устроились на кровати. Наблюдают. Иван быстро покидал заранее приготовленную синтезатором пищу в рот, торопливо выпил кофе, выбросил грязную посуду в утилизатор. Повернулся к детям:

– Пошли?

Надо же – почти почетный караул! Он – справа. Она – слева. У каждого правая рука на кобуре. Наверное, кто-то из экипажа подсказал. Только что шаг не чеканят, как положено. Дверь в рубку послушно ушла в стену, де Берг в сопровождении «личной охраны» перешагнул через комингс.

– Командир на мостике!

Положенный по уставу крик вахтенного. Старший офицер мгновенно сорвался с места, подошел строевым шагом, бросил ладонь к виску:

– Докладываю. За время после нападения никаких происшествий не было. Пленные в карцере. Только что получен сигнал из диспетчерской о прибытии к кораблю Совета Кланов через десять минут. Просят принять. Также просят снять защитное поле.

Иван отдал честь, Кристофер сделал шаг назад, и де Берг остановился перед обзорной голографической сферой. Да. Все, как ему доложили. Незаметно осмотрелся – все, кто в рубке, в новенькой, еще ни разу не надевавшейся форме. И у всех на кепках такие же кресты, как у детей. А те стоят сзади. Серьезные донельзя.

– Старший офицер, открыть шлюз, спустить трап. Прием гостей по форме «раз».

– Есть!..

Алая ковровая дорожка. Шеренга почетного караула вдоль нее. Так встречают только командование вооруженных сил и венценосных особ. Высший почет.