Это прикосновение было совсем другим. С напором, с чувством. Мужчина обрушился на меня лавиной, сминая губы, которые никто и никогда так не целовал. Это было волнительно, стыдно, жарко и от этого еще больше стыдно.

— Так, все, — захлопывает книгу Саша. — Брысь отсюда.

— Извини, — я все же задумалась.

— Не за что, ты улыбайся вот так искренне почаще. Может я мнение свое о нем поменяю.

— Равиль тебе все еще не нравится? — помогаю сыну собрать цветные карандаши в пенал.

— Он тебе должен нравится, девочка. Не ищи моего одобрения. Себя в первую очередь слушай.

Уложив сына спать, лежу и слушаю… себя. Подушечками пальцев прикасаюсь к зацелованным губам. Мне бы хотелось повторить вот тот последний. Он был самым настоящим. Именно тот поцелуй еще немного раскрыл для меня Равиля и меня саму. Он показал, к чему я готова, а с чем лучше не торопиться.

Засыпая, строю планы на следующий день. У меня психолог вечером, а днем надо сходить с сыном на площадку. После того как мамочки оттуда видели меня с мужчиной, во мне поселился еще один страх — осудят. Ребенок ведь не должен от этого страдать.

После завтрака мы с ним играем, а потом собираемся на прогулку. Саша на работе, как практически все наше крыло. В коридоре тишина. Амин категорически отказывается от коляски. Идем с ним за ручку к его друзьям.

— Привет, — машет мне еще издалека одна из женщин.

Сынок выдергивает ладошку и бежит к малышам в песочницу.

— Здравствуйте, — присаживаюсь, как всегда, чуть вдалеке от всех.

Это не спасает от расспросов. Они начинаются сразу же.

— А что за красавчик крутится вокруг тебя в последние дни? — спрашивает та, что первая увидела меня с Равилем.

— Друг, — все мое внимание сосредоточено на сыне.

Односложный ответ любопытных мамочек не устроил и меня снова дергают нетактичными вопросами.

— Только друг? Такие мужики вообще могут быть просто друзьями? — удивляется еще одна женщина.

— Я не знаю, как ответить иначе, — поднимаю на нее взгляд. — Мы общаемся.

— И все? — играет она бровями. — Ну расскажи, Лайла. Ты говорила, у тебя муж погиб. А тебе можно с другим мужчиной встречаться? Как он относится к чужому ребенку? Слышала, ваши категоричны в этом вопросе.

— А кто мне запретит? — подняв выше голову, смотрю в глаза особенно любопытной женщине. — У меня есть только я и сын. Мы с ним сами решаем, что нам можно, а что нельзя. А к ребенку Равиль хорошо относится, — отворачиваюсь.

— Не обижайся. Вы хорошо смотритесь вместе, — заискивающе. — Лайла, — понижает тон, чтобы дети не слышали. — А у вас уже все было? — у меня рот приоткрывается от возмущения. Ее в бок локтем толкает другая мамочка. — Ну а чего? — искренне не понимает эта женщина. — Все свои же. Взрослые люди. И детей не в капусте нашли.

Молча встаю и пересаживаюсь на другую скамейку. Женщины шепчутся между собой. Мне мерзко, словно помоями облили. Передернув плечами, стараюсь отвлечься на телефон.

Через час забираю сына домой. Надо кормить его и укладывать на дневной сон.

Пока Амин спит, долго стою под душем, натирая кожу мочалкой. Отвратительно! Нельзя такое спрашивать у людей! Как можно обсуждать свою постель с мужчиной с другими?

— Ты чего такая растерянная? — первым делом спрашивает Равиль, забирая меня из дома, чтобы отвезти к психологу.

Амина не оставляем с Сашей сегодня. В машине появилось совершенно новое детское кресло. Сыну в нем уже нравится. Он с удовольствием изучает ремешки, заклепки, яркую раскраску.

— Не молчи. Тебя кто-то обидел? Напугал? — напрягается он.

— Меня спрашивают о нас, — отвожу взгляд.