Александра не вмешивается, дает моему наваждению принять самостоятельное решение.

— Я завтра не могу, — Лайла делает шаг ко мне, чтобы не повышать голос для любопытных свидетелей, торчащих на балконах. — Послезавтра.

— А завтра у тебя что?

— Психолог вечером. После встречи с ним, я совсем без сил. Извините.

— Тебе за это не нужно извиняться. Ты ни в чем передо мной не виновата. Если хочешь, могу отвезти тебя в центр, а потом забрать, чтобы не шастала одна по темноте. Не навязываю, — уточняю сразу, — просто предлагаю помощь.

— От помощи плохо отказываться…

— Лайла, — сам сокращаю между нами расстояние до неприличного в ее понимании минимума. Приподнимаю пальцами личико за подбородок.

— Руки! — ругает Саша.

Послушно убираю.

— Лайла, — начинаю заново выстраивать свою мысль, — мы с тобой сегодня уже говорили об этом. Я понятливый. Просто «нет» и я не давлю, не настаиваю и не навязываюсь. И нет, это меня не обидит и не оскорбит.

— Тогда нет. Мне лучше завтра побыть одной.

— Хорошо, — подтверждаю, что услышал. — Значит послезавтра мы с тобой еще немного погуляем. Я постараюсь приехать так же, часов в пять. Заодно скажу, когда познакомлю тебя с сестрой. Договорились?

— Конечно, — она дарит мне еще одну улыбку.

Счастливый от этого, провожаю их взглядом в подъезд общежития. И даже показанный мне Александрой кулак не портит настроение. Сонный Амин спотыкается, смешно кряхтит, стараясь помочь маме донести пакет со своими вкусняшками.

Уходить не хочется. Чувствую, что оставляю здесь что-то очень важное для себя.

Курю на скамейке пару сигарет и только после уезжаю.

8. Глава 7

Лайла

Психолог — это всегда тяжело. Он копается в моих самых глубоких и болезненных ранах, вытаскивает все оттуда наружу и учит, как с этим жить. Сначала больно, но потом, когда буря успокаивается, становится легче.

Самыми сложными были первые полгода, а сейчас я немножечко горжусь собой: Равиля близко подпускаю, с Сашей могу говорить почти обо всем, даже Рае могу ответить! не всегда, правда, но я очень стараюсь. Мой сын должен видеть сильную маму, он должен чувствовать себя в безопасности.

Сегодняшняя встреча вернула меня в ту ночь, когда был зачат Амин. Мужа не было дома. Они с группой уехали по делам. Первая жена Алихана спала в своей комнате, а в мою вломился без спроса сын моего мужа, Эльдар. Я и раньше его побаивалась. Он имел наглость делать мне пошлые намеки, прикасаться, пока не видит его отец. А в ту ночь словно с цепи сорвался. Он сделал это со мной прямо на нашей с мужем кровати. Я даже кричать не могла, так было больно и страшно.

Попыталась.

Он ударил меня по лицу так сильно, что в глазах на несколько мгновений потемнело. Пьяный, наглый, грубый. И никакой защиты. Мне казалось, ему было принципиально оставить во мне свое семя. Эльдар будто что-то доказывал себе или отцу, я не знаю.

Я не понимала тогда, это пришло позже, уже в разговорах с психологом центра.

Тогда, три года назад, меня переполняли лишь страх и отчаяние. До той ночи я думала, что мой муж груб со мной. Эльдар переплюнул своего отца.

Алихан вернулся через три дня после изнасилования…

Сейчас я знаю, как это правильно называется!

Муж, конечно, пришел в нашу постель в ту же ночь, но он был такой уставший, что все прошло невнятно. Алихан даже не заметил следов от чужих пальцев на моей коже и слез в моих глазах, пока кряхтел надо мной.

Через два месяца я узнала о беременности. Первая жена Алихана заметила изменения и к нам в дом пригласили женского врача. Посчитать точную дату зачатия оказалось несложно. Врач дал разброс как раз в два-три дня. Мужа устроило, он был счастлив, что у его любимой жены родится малыш, а я тогда уже знала, чей именно это ребенок. И сегодня мне страшно не за себя, а за то, что Эльдар выйдет из специальной психиатрической лечебницы, временно заменяющей ему тюрьму, найдет нас и отберет у меня Амина. Все остальное я переживу, но потеря сына разорвет мое сердце в клочья.