– Три тысячи лет… – сказал он. – Для Галактики это не так уж и много, но для человека это огромный срок. Давно минувшие времена с нашей, ограниченной точки зрения. Но когда отправляешься в космос, обыденные понятия времени и пространства теряют смысл. Мы еще очень многого не знаем о времени. Нам никогда не вырваться за пределы Солнечной системы, пока мы будем думать о времени как о реке, текущей только в одном направлении, к морю.

Он погладил камень.

– А другие огамические камни ты находил? – спросила Полли.

– Я – нет. Нейс находил. Знаешь, Нейс, ведь Полли могла бы тебе помочь с переводом. У нее настоящий талант к языкам.

Полли залилась краской:

– Ну, дедушка, я же просто…

– Ты знаешь португальский, испанский, итальянский и французский. Разве нет?

– Ну да, но…

– А ты же вроде бы еще и китайский учила?

Тут Полли рассмеялась:

– Ну, может, и за китайский со временем возьмусь. Я правда люблю языки. Вон, прошлым летом я немножко подучила греческий…

Миссис Мёрри зажгла две керосиновые лампы, стоящие на столе по обе стороны от горшка с геранью.

– Полли скромничает. Все, кто ее знает, – и родители, и дяди – сходятся на том, что у нее удивительные способности к языкам. – Тут она, к облегчению Полли, сменила тему: – Луиза, Нейс, а вы ужинать-то останетесь?

Доктор покачала головой:

– Да нет, мы лучше домой. А то в темноте Нейс водит машину, как адская летучая мышь.

– Луиза, ну в самом деле!..

– Я приготовила огромную кастрюлю куриного рагу и овощи. Оно сейчас доходит на бунзеновской горелке в лаборатории. Если вы не поможете, мы с ним и за неделю не управимся!

– Неудобно как-то: вечно вы нас угощаете…

– А давай мы сегодня посуду помоем, – предложил епископ. – Устроим Полли и Алексу выходной!

– Договорились, – ухватился за эту идею мистер Мёрри.

Доктор Луиза вскинула руки.

– Ну все, сдаюсь! Алекс, Кейт, – она указала на огамический камень, – а вы в самом деле все это принимаете всерьез?

– Как ни странно, да, – ответил мистер Мёрри. – И кельтов, и друидов, и все прочее. Кейт все еще сомневается, но…

– Но нам в свое время приходилось принимать всерьез куда более странные вещи, – закончила миссис Мёрри, направляясь к двери. – Я пошла за кастрюлей. Пусть дойдет тут, на кухне.

– Там, в лаборатории, такая холодина! – Полли поежилась. – Бабушка сегодня утром мне показывала, как работать с газовым хроматографом, но у меня на носу выросли сосульки, и она отправила меня греться. Дядя Сэнди обзывает меня болотным цветком.

– Все равно все эти приборы у твоей бабушки только для виду, – с улыбкой произнесла доктор Луиза. – Настоящая-то работа идет у нее в голове.

– Ну, без бунзеновской горелки мне все равно никак не обойтись. Полли, может, пойдешь поплаваешь? Бассейн у нас самое теплое место в доме, сама знаешь.

Это было время ежевечерних тренировок Полли. Она охотно согласилась. Ей нравилось плавать в темноте, при свете звезд и молодого месяца. Плавать и думать.

– Увидимся за ужином!

Она встала и сбросила с колен упирающегося Адрона.

Полли поднялась наверх. В первый день, когда дедушка с бабушкой водили ее по дому, она еще не знала, где ее поселят. Любимой маминой комнатой была мансарда, где стояла просторная латунная кровать, – родители Полли ночевали там во время своих нечастых визитов. На втором этаже располагалась комната бабушки с дедушкой, с величественной кроватью под балдахином. Напротив была комната дядей, Сэнди и Денниса, с их старыми узкими кроватями. В тех редких случаях, когда вся большая семья собиралась вместе, все кровати пригождались. Имелась и еще одна комната, где тоже можно было бы устроить спальню, но там находился дедушкин кабинет, с книжными шкафами, обшарпанным секретером и диваном-кроватью, на случай наплыва гостей. И еще комната дяди Чарльза Уоллеса – самого младшего из маминых братьев.