Но все же мама хитро посмотрела на Толика и достала из сундука несколько разноцветных шаров с картинками. Вот это сюрприз! Толик заорал «ура» и радостно упал с верхотуры на Султана, который обиженно, по-щенячьи, тявкнул и ушел к двери.

Пришла соседка Эльза Георгиевна. Изумилась:

– Куда же вам такая громадная, двоим-то?

– Почему двоим? Варя приедет, к ней ребята придут, бывшие одноклассники, – весело возразила мама. – И еще гости всякие… Наверно, и вы не откажетесь нас посетить?

– Ох, не знаю. Ко мне должна прийти сестра Вадима Валентиновича с мужем, это традиция… Вадим Валентинович так любил Новый год и елку, просто как ребенок. Сам игрушки делал, особенно солдатиков… – Эльза Георгиевна вдруг поджала губу, кивнула и вышла. Она была ничего, не вредная соседка, но старомодная и со странностями. Одинокая и бездетная…

– А Дмитрий Иванович придет? – спросил Толик.

– Н-не знаю. Едва ли. Он встречает Новый год со своими сотрудниками, в Рыбкоопе. У него там друзья.

– А ты? – ревниво сказал Толик.

– Что я?

– Разве не «друзья»?

Мама и Дмитрий Иванович познакомились в сорок шестом году, они вместе работали в комиссии на избирательном участке. Потом Дмитрий Иванович к ним часто заходил в гости. Про войну Толику рассказывал, научил вертушки с флюгерами делать, чтобы на крыше прибивать. Осенью помог им с мамой переехать в новую комнату. В кино маму приглашал, в цирк. А недавно они опять дежурили в одном агитпункте, потому что были выборы в местные Советы, и Дмитрий Иванович всегда маму провожал…

В общем, не было здесь для Толика никакой тайны.

Он снова забрался на стол, на тумбочку, на табурет и сказал:

– Поженились бы вы, да и дело с концом.

– Анатолий!

– Ну чего «Анатолий»? Я же понимаю…

– Ты вот спустись, я покажу, где у тебя понимание.

Толик хихикнул на безопасной высоте и сказал деловито:

– Я серьезно говорю. Не маленький.

Мама села на кровать, помолчала.

– Раз не маленький, должен понимать, как все это сложно…

– Чего сложного-то… – буркнул Толик. Но уже не для мамы, а себе под нос.

Когда кончили украшать елку, был уже девятый час. Толик подул на исколотые хвоей руки и украдкой глянул на маму. Сказал осторожно и явно подхалимским голосом:

– Ма-а…

– Не выдумывай!

– Ну, мам…

– Я так и знала! Сперва одно, потом другое…

– Только попробуем. Самую чуточку…

– Ты жулик, – сказала мама.

Толик радостно затанцевал:

– Всего на полминутки!

– Мелкий авантюрист и вымогатель…

Мама достала пачку свечек и связку подсвечников-зажимов.

– На самые маленькие полминутки, – повторил Толик.

– В густоту не ставь, пожар устроим.

Толик укрепил свечки на хвойных лапах подальше от бумажных игрушек. А одну – у самой верхушки, чтобы звезда сверкала.

– Мама, давай зажигать! Я здесь, а ты внизу!

– Подожди… – как-то странно сказала мама. – Спустись.

Толик встревожился и послушно прыгнул на пол.

Мама задумчиво пригладила ему коротенькую прическу «полубокс».

– Если уж зажигать, значит – праздник. Умойся и причешись.

Толик заволновался, послушно и старательно вымыл на кухне, под звякающим умывальником, руки, лицо и шею. Ледяной водой, взятой в сенях из кадки! Мама включила электрочайник. Потом дала мама Толику белую рубашку и черный праздничный костюм, который знакомая портниха тетя Римма сшила из маминой вельветовой юбки. Такие костюмы из вельвета были у многих мальчишек, но Толику они не нравились: куртки висели, как мешки, а застегнутые под коленками штаны раздувались, будто аэростаты. Любой пацан делался похожим на куль с куриными ножками. А костюм для Толика получился ладный, без лишней полноты и складок. Наверно, потому, что материи в юбке было в обрез. Даже на рукава не хватило, вместо куртки вышел жилетик. Ну и ладно, так даже лучше, белую рубашку заметнее.