Он понятия не имел, живут ли до сих пор Шелли с мужем в Лаффертоне. А теперь задумался, не стоит ли разузнать. Если они переехали, он мог бы навещать дом время от времени, хотя сомневался, что когда-нибудь захочет снова жить в Лаффертоне.

Он проверил Дельфин, прежде чем пойти в постель. Она спала, ее лицо опухло и покраснело, дыхание было затруднено из-за спекшейся в носу крови. Рука с порезом лежала на одеяле, и кровь до сих пор немного просачивалась сквозь бинты. Он нежно дотронулся до ее руки и почувствовал желание защитить ее и позаботиться о ней, как о поранившемся ребенке. Она немного поворочалась, но не проснулась.

Он полежал недолго с открытыми глазами; его смутили чувства, проснувшиеся из-за аварии, особенно после того, как он только что посмотрел на Дельфин. Это было чувство огромной нежности и…

И он не знал – чего. Он знал только, что чувство это незнакомое, новое и тревожное.

Вуки зарычал – низким утробным рыком, который как будто шел из живота, а не из пасти, – но не пошевелился и не открыл глаза.

Через тридцать секунд машина Кирона свернула к дому. Вуки снова зарычал.

– Глупая собака. – Кэт с ногами залезла на диван. Она дочитывала «Попугая Флобера» – роман, который они выбрали для обсуждения в книжном клубе на следующей неделе.

– Приехал бы ты на пять минут позже, все мое внимание было бы полностью в твоем распоряжении, но теперь придется подождать, потому что я на предпоследней странице.

Он подошел к ней и поцеловал в лоб.

– Я ничего не говорю. Выпьешь?

Она кивнула, переворачивая страницу.

Вуки не прекращал рычать. Кирон принес два бокала вина, поставил их на низкий столик и присел рядом с Кэт. Терьер поднялся и перебрался в дальний конец дивана, по-прежнему ворча.

– Когда ты уже ко мне привыкнешь и перестанешь рычать, Вукс?

Кэт читала еще ровно минуту, а потом закрыла книгу.

– Просто не обращай на него внимания.

– Я живу здесь целых четыре месяца, а он продолжает реагировать на меня, как на грабителя.

– Грабителя, боюсь, он бы не впечатлил.

– Стоит мне щелкнуть пальцами у него перед носом, он скалит зубы.

– Тогда не делай так. Ну, здравствуй. Хорошо провел день?

Кирон вздохнул.

– Очень много бумажек, затянувшаяся встреча с комиссаром и одна безумная женщина. Нет, не так – одержимая женщина. На самом деле мне ее очень жаль – ее дочь исчезла несколько лет назад. Скорее всего, была похищена. И она уверена, что знает, кто это сделал. Как и мы, ведь он и так в тюрьме за два других убийства – он признался в них, но уверяет, что к этому не имеет никакого отношения. Она хочет справедливости, это понятно – хочет довести дело до конца. Это тупик.

– Мэрион Стилл.

– Ты знаешь ее?

– Наша пациентка. Как и Кимберли. И как она?

– Зациклена. Но без эмоций.

– И что ты ей сказал? «Мы ничего не можем поделать»?

– Примерно. Но я думал об этом по пути домой…

– Рассон виноват, ведь так?

– Очень похоже на то, но я не знаю всех деталей. Это произошло до того, как я оказался здесь. Я хочу поднять файлы и посмотреть на них.

– Утром мне пришел имейл от старого друга из медицинской школы. Люк Ренфрю. Я по нему страшно сохла.

– Так, я на это не клюну. Только не говори, что он переезжает в Лаффертон.

– На самом деле в Старли, и не волнуйся, он гей.

– Ну, люди переобуваются.

– Не Люк. Его партнер – очень богатый итальянец, который только что купил там отель. Он хочет поговорить со мной о проекте… Все, что я могу, – это согласиться на его приглашение пообедать. Вспомним старые добрые времена и все такое.

Кэт изобразила испуганный вид, когда Кирон кинулся ее душить. Но Вуки совсем не понял, что это шутка.