– Дай мне минут десять, – попросила девушка, открыв дверь и вылезая из машины.

– А ты уверена, что этот урод дома?

– Конечно, он дома. Он вообще никуда не выходит. Если кому-то нужно, то люди сами приходят к нему.

Рокки захлопнула дверь и, аккуратно перешагнув через канаву, беззаботно двинулась через заброшенный двор, где в траве то тут, то там блестели расплющенные пивные банки. На фоне громадного поля девушка выглядела очень маленькой и одинокой, и мне показалось, что она вся сжалась, когда подошла к дому. Рокки направилась за дом, вместо того чтобы войти через переднюю дверь, и исчезла из виду. Тишину нарушали только звуки животных и скрежет сухой травы.

Я опять достал плотный конверт и вынул из него документы. Думаю, Зинкевич надеялся, что все эти бумаги – гарантия его жизни или что-то в этом роде. Я поразмышлял над возможностью использовать бумаги для шантажа. Сейчас ни шантаж, ни бартер не имели никакого смысла, принимая во внимание ситуацию, в которой я находился.

В доме царила тишина – ни звуков, ни других признаков жизни. Дерево, из которого он был построен, было таким же выжженным и повидавшим виды, как и прерия вокруг.

Вдруг я услышал резкий звук, который трудно было с чем-либо спутать. Выстрел. Я осмотрелся, но грунтовая дорога, уходившая на холм позади меня, была пуста. Возможно, где-то поблизости кто-то охотился на белок или голубей. Из дома никто не появился. Я выскочил из пикапа с «кольтом» в руке и перепрыгнул через канаву. Когда я бежал по двору, один сапог поскользнулся в грязи, и я упал на колени. Затем вскочил, схватил выпавший пистолет и вновь побежал, чувствуя, как жара высасывает из меня жидкость. Я был на полдороге к дому, когда на переднем крыльце показалась Рокки. Я попытался перевести дух и опять свалился. Когда я поднялся, она была уже совсем близко. Я окаменел от ужаса. Рокки за руку вела к грузовику девочку, маленькую светловолосую девочку. Я развернулся и изо всех сил бросился назад, к «Форду».

– Рой! Рой, подожди! – услышал я ее крик.

– Сама подождешь! – выкрикнул я в ответ, шевеля ногами и иногда оскальзываясь на высохшей траве.

Я захлопнул дверь, но движок не завелся с первого раза, поэтому я в панике смотрел, как Рокки, с двумя рюкзаками в одной руке и рукой малышки в другой, пытается бежать в сторону машины, крича мне что-то. Они уже добрались до канавы, когда, наконец, с визгом покрышек я стартовал, сопровождаемый шлейфом из песка и мелких камешков. Я поддал газу и в заднем зеркале увидел их двоих, стоящих на дороге. Рокки махала рукой, а в это время на них медленно опускалось облако коричневой пыли, поднятой колесами моей машины.

Дорога передо мной была из утрамбованного грунта и вела, по всей видимости, еще дальше в леса, в совершенно девственную местность и, возможно, к воде. Я попытался представить себе последний оплот цивилизации, который мы видели по дороге к деревянной хибаре, и как долго им придется туда добираться.

После этого я нажал на тормоз.

Я уговаривал себя, что сразу же брошу их, что пошлю их куда подальше. Но сначала я должен был подвезти их и снабдить Рокки хоть какими-то деньгами.

Когда я вернулся, они стояли на обочине, а рюкзаки лежали у их ног. Руки Рокки, покрытые тонким слоем пыли цвета хаки, лежали у нее на бедрах. По ее физиономии и выдвинутому вперед подбородку было видно, что она вне себя, но в то же время что-то в ее лице говорило о том, что она была уверена в моем возвращении. Сначала она подсадила малышку. У ребенка были коричнево-зеленые глаза, которыми она изучала меня дольше, чем это позволил бы себе любой взрослый. Девочка уселась посередине сиденья, продолжая наблюдать за мной.