То, что «малышня» – это подростки четырнадцати-пятнадцати лет, всего на год младше его самого, Нанду нисколько не смущало. Он важно задрал подбородок, и серебряная сережка мелькнула в свете маяка.

 – Я скоро приду, – кивнула она. – Только закончу тут… – повернулась к первокурсникам и заговорила нарочито громко: – Между прочим, Фернанду Торду помог мне победить дракона. Если бы не он, я могла бы погибнуть в тот день…

Он пожал плечами, мол, делов-то. Но явно был польщен. Подмигнул, развернулся на каблуках и зашагал к особняку. Мара провела быстрый опрос о том, где можно трансформироваться, а где нет, и, убедившись, что ее услышали, распустила всех по домам. Довольная своим педагогическим дебютом, она поспешила в главное здание. Заботы о безопасности Линдхольма вылетели из ее головы, уступив место навязчивому желанию обыграть самого Джо Маквайана. И, предвкушая жаркую игру, она даже не обернулась и не заметила, как провожает ее взглядом тот, чья кожа темнее оникса.

2. 2. Свежая кровь

– Ты – это я. Я – это ты. Смерти нет. Мы – вместе. Ты, я, солнце...

Тайком воткнув один наушник, Мара смотрела под партой в телефон Нанду. Вчерашнее перевоплощение, заснятое Сарой Уортингтон, разошлось по Линдхольму еще за завтраком. Ее дружок Кевин наложил музыку, и теперь всякий, кому не лень, хватал Мару за рукав и низким загадочным голосом говорил: «Ты – это я».

 – Они сделали тебя мемом, – озвучил очевидное бразилец.

 – Им повезло, что Мбари не разбирается в технике, – вяло отозвалась она и вытащила наушник. Первых десяти просмотров хватило за глаза.

 – Я вижу, у мисс Корсакофф и мистера Торду есть дела поважнее, чем международное право солнцерожденных? – профессор Ида Семеш со скрипом отодвинула стул и поднялась. Правда, это почти ничего не изменило: самая маленькая из всех учителей Линдхольма, она едва доходила Маре до плеча. И тем не менее, строгую даму из Тель-Авива боялись все. Даже студенты-старшекурсники никогда не прогуливали ее лекций. А уж о прокурорском прошлом миссис Семеш ходили легенды.

 – Извините, – Нанду состроил кроткую физиономию агнца Божьего. – Я не успел записать последнее предложение.

 – О, тогда никаких проблем! – профессор Семеш обошла стол и направилась к доске. На плотно сжатых губах играла саркастичная усмешка, волосы с проседью, заботливо уложенные кудрями, будто существовали отдельно от головы. Как шлем защищали лучший юридический ум и не шевелились ни от сквозняка, ни от движений своей хозяйки. Народ спорил, не парик ли это, но Ида Семеш никого не подпускала настолько близко, чтобы можно было проверить. А смельчаков не нашлось. – Тогда мисс Корсакофф сейчас вам напомнит, какой документ регулировал международные отношения солнцерожденных до пакта о содействии тысяча девятьсот пятого года, и кто участвовал в его подписании.

Мара сглотнула и в отчаянии покосилась на Брин. Но та даже не обернулась, ее белоснежная макушка немым укором смотрела на лучшую подругу. Исландка, эта гениальная девочка-альбинос, до сих пор не простила того факта, что вчера не ее пригласили провести экскурсию новичкам. Ее, лучшую ученицу второго курса. Первую в таблице успеваемости. Бриндис Ревюрсдоттир, будущее мировой науки.

 – Так что, мисс Корсакофф? – напомнила о себе профессор Семеш.

 – Э-м-м… По данным ученых… – начала Мара, мучительно напрягая извилины. Нет, она честно читала вчера учебник. Но, во-первых, на ночь, а во-вторых, ее то и дело отвлекали склоки в общей гостиной… Пакты, шмакты… Кой черт их разберет?! – Верховный Совет… В конце девятнадцатого столетия…