– Что она сказала?

 – Я не очень хорошо владею языками лакота.

 – Их что, много?.. Значит, ты ничего не понял?

 – Нет. Понял.

 – Господи, Джо! Что она сказала?! – почти взмолилась Мара.

 –  Пятнистый орел летит, чтобы унести меня прочь.

 – А, наблюдение вслух?

 – Часть ритуальной песни. Похоронной.

 – Отлично! – Мара раздраженно всплеснула руками. – Теперь аппетит пропал.

 – Почему? – Джо преспокойно положил на тарелку двойную порцию блинчиков.

 – Так, ладно. Закрыли тему. Давай пока не пришли Брин и Нанду, ты выложишь мне свой сон.

Они выбрали стол подальше от остальных, у самого туалета. Туда обычно садились опоздавшие, а поскольку завтрак только-только начался, и свободного места было полно, Мара не волновалась насчет нежелательных ушей.

 – Ну? – спросила она, сложив руки на столе и глядя, как Джо поглощает свою порцию.

 – Я видел море, – сказал Джо. – Оно горело.

 – В каком смысле? Закат? Или бензин на поверхности?.. Такое вообще бывает?..

 – Море. Горело, – с расстановкой повторил Джо. – И по его поверхности шел человек.

 – Прямо по морю? – Мара округлила глаза.

 – Да. Шел вперед. Все было оранжевым и желтым. А солнце – черным. Вдали я видел землю. Большую и пустынную. Как степь. Человек шел туда. Я слышал, как кто-то плачет. По-моему, это была ты.

 Джо замолчал и продолжил есть, как ни в чем не бывало, а Маре пришлось мучительно переваривать услышанное. Она бы с радостью списала сны Джо на его специфическое индейское подсознание, но в прошлый раз все сбылось в точности. Попробуй не верить человеку, который видел во сне пароль от ноутбука Густава! А если и теперь сбудется? Что означают черное солнце и горящее море? Катастрофа глобального масштаба? Какой-то взрыв? Кто-то взорвется?

Может, Брин и расшифровала бы символы чуть успешнее, но грузить главную паникершу Линдхольма неподтвержденной информацией… Нет, плохая идея.  Все на месте, никаким огнем и не пахнет, вот только Густав встретит Роба и нового препода – и порядок… Стоп! Ужасная догадка заставила Мару замереть. Море гореть не может, а вот бензин, разлитый по поверхности – запросто. А что, если «Сольвейг» взорвется в открытом море? И человек, идущий по волнам к свету… Это символ перехода в мир иной?

 – Ох, Джо… – простонала Мара. – И что нам теперь с этим делать?!

Вопрос был скорее риторический. Во-первых, Джо ел, а когда он ел – он ел, и ничего больше. Во-вторых, свою разговорную норму он на сегодня выдал.

 – Только никому не говори про сон, ясно? – предупредила Мара и, получив короткий кивок, выскочила из-за стола.

Перепрыгивая через ступеньку, она ринулась в кабинет отца и забарабанила в дверь. Однако открыл не профессор Эдлунд, а мисс Вукович.

 – Здрасьте, – выпалила Мара, переводя дыхание. – А папа тут?

 – Нет. Ты пришла с новым чистосердечным?

 – Да почему сразу… – Мара хотела возмутиться, но слишком быстро поняла, что возразить нечего.  – Ладно, неважно. Когда должен приехать Роб?

 – После обеда, насколько мне известно. Но Густава я так и не нашла, видимо, он в Стокгольме по личным делам. Поэтому потерпи, никуда твой кузен не денется.

 – А вы звонили Густаву?

 – Для тебя – мистер Петерсон, если не возражаешь. У него что-то с телефоном. Вечно барахлит… А тебя не смущает, что у тебя лекция по праву через десять минут? Миссис Семеш жаловалась на твое поведение…

Поняв, что от Вукович ничего не добиться, Мара поплелась на занятия. Учебный день не задался. К обеду коллекция замечаний пополнилась сразу на три пункта: едва ли не каждый преподаватель упрекал Мару в невнимательности и рассеянности, потому что она то и дело отворачивалась к окну и, вытянув шею, пыталась высмотреть на причале «Сольвейг». Но ни лодки, ни Густава не было видно. А ведь вчера вечером, когда Мара собиралась наведаться к старику и рассказать о том, что на две недели у него есть помощница, каморка была заперта. И пристань пустовала. Нет, Густав и раньше отлучался в Стокгольм с ночевкой… Но где же, черт побери, его носит? Когда уже приедут Роб и новый преподаватель? И кого назначили в Совете?..