…Очень давно тут сошлись в схватке два космических флота, и уничтоженная планета, все еще умирающая в виде клубящейся, кроваво-красной туманности, была немым свидетелем и одной из многих жертв того боя…

Отец говорил ему, что победителей той схватки не осталось, но Семен не понимал смысла этих слов.

Шло время, и разрозненные осколки битвы, подчиняясь законам небесной механики, начали собираться вместе. Те, что имели высокие кинетические энергии, навсегда покинули систему погибшей планеты или стали ее дальними спутниками, но основная масса кораблей образовала неправильной формы шар диаметром около ста километров.

Так в глубинах космоса возник этот мир, краткая история которого полна трагизма беззвучных катастроф, взрывов и столкновений. Прошло много лет, прежде чем он обрел некоторую стабильность: обломки космических кораблей сбились, наконец, в плотную массу, и новоявленная планетка закружила по эллипсу орбиты вокруг клубящейся радиоактивной клоаки, увлекая за собой длинный хвост более мелких обломков…

…Семен не собирался задерживаться у пробоины дольше, чем того требовала безопасность. Открывшиеся его взгляду дикие картины вздыбленного стального ландшафта ничуть не тронули воображение мальчика – он нашел знакомые ориентиры и осторожно двинулся вперед. Семен не знал истории возникновения туманности и металлического шара, и ему не было до них никакого дела.

Что-то жуткое и нереальное просматривалось в маленькой фигурке, торопливо пробирающейся по разрушенным палубам безвозвратно погибших кораблей; в вечной тишине, мраке и холоде космической ночи, снедаемый голодом и беспокойством, он шел слишком уверенно и осторожно… Искореженные переборки, узкие вертикальные шахты, темные залы с застывшими механизмами – это был его мир, мир маленького мальчика и холодного металла.

Сегодня ему исполнилось двенадцать лет, и, как никогда за последние дни, он чувствовал собственное одиночество и бессилие. Осунувшееся лицо за прозрачным пластиком шлема ясно хранило следы перенесенных страданий…

Семен сделал несколько шагов и остановился, ухватившись левой рукой за свисавшую с потолка коридора балку. В правой руке он сжимал плазменный излучатель MG-90, демонтированный с разбитой планетарной машины. Мальчик почувствовал впереди опасность, но никак не мог понять, откуда она может появиться. На глаза навернулись слезы – свыкаться с мыслью о полном одиночестве было жутко…

Несколько секунд он настороженно вглядывался в темные глубины простирающегося перед ним зала. До дома оставалось преодолеть всего несколько сот метров. Этот путь был отлично знаком ему, и внешне все вроде бы выглядело обычно, но первое правило, которое он усвоил в сознательной жизни: «не доверяй спокойствию и пустоте», уже давно перешло в разряд инстинктов.

Подчиняясь глухому предчувствию, Семен машинально поймал проплывающий мимо фрагмент трубы и с силой толкнул его вперед.

Темную бесконечность полусферического зала внезапно озарила серия голубых молний; труба брызнула каплями расплавленного металла и испарилась.

Счет пошел на секунды.

Гибкое тело метнулось под защиту полуразрушенного пульта. Пальцы сами сжали гашетку, и плазменный разряд испарил несколько кубических дециметров металла там, откуда по трубе ударила очередь.

Скользя вдоль пола, мальчик не остановился, а вновь оттолкнулся и нырнул в вертикальную шахту межпалубного перехода, как раз в тот момент, когда новая серия вспышек разнесла пульт, за которым он прятался секунду назад.

Пролетев несколько метров, Семен притормозил падение, и, как оказалось, вовремя: вертикальный тоннель внезапно оборвался, и он повис, чудом уцепившись за крепежную скобу. Тусклый конус света от фонаря выхватил из мрака фрагмент грузового отсека. Лететь предстояло еще метра три, и мальчик, не колеблясь, разжал пальцы. В условиях незначительной гравитации он плавно опустился вниз.