В шкафу, у задней стенки, за висящей одеждой я обнаружил ещё несколько ценнейших в моём положении предметов! Здесь стояли, стволами кверху, охотничье ружьё и мушкет, а на крючке над ними висела сумка с крупными мушкетными пулями! Внизу, между ружейных прикладов, стоял объёмистый бочонок с порохом!

Здесь же находились две шпаги, а рядом с ними – огромный причудливый нож.

Он был похож на короткую саблю с широким лезвием очень странной формы. Верхняя, обуховая грань его имела как бы ступеньку: от рукояти на шесть дюймов – прямо, затем резкий порожек на дюйм вверх и снова прямо, до самого кончика. Нижняя же, острая, грань изгибалась в виде волны. Под рукоятью резко вниз, затем кверху, как бы образуя зуб акулы, затем плавно опять вниз, сильно расширяя лезвие, и в конце – круто вверх, к кончику. Рукоять прямая, длинная, на две ладони. Между рукоятью и лезвием – круглый диск гарды[23]. В руке нож сидел удобно и прочно. Он с успехом мог служить и саблей, и топором. Я махнул им, имитируя рубящий удар. Не очень тяжёлый, нож свистнул, рассекая воздух и, выворачивая кисть, едва не вырвался из ладони.

Я осмотрел его внимательней, с какой-то даже опаской. Сочетание веса и пропорций – чарующе соразмерно. Лезвие – странного тёмно-зелёного цвета. Отполировано до зеркального блеска. Длина двадцать дюймов, ширина в самой широкой части – четыре дюйма, у рукояти – два. По обеим сторонам выбит знак в виде бегущей крысы. Хвост у крысы изогнут, в точности повторяя нижнюю линию лезвия. А вот это уже совсем странно: лезвие заточено лишь с одной стороны. Поразительная редкость. Бритвенная заточка! Её ставят на инструментах, да и то не на всех. Заточенное с одной только стороны, лезвие имеет угол в два раза острее, чем при обычном двустороннем способе. Такие инструменты предназначены для особо трудной и сложной работы. Для какой же работы справлен этот вот нож, если не для работы по крови? Хищный предмет. От него веяло даже какой-то магией.

Я положил нож и шпаги в узел с одеждой и вынес на палубу.

Шпаги тоже оказались нешутейным оружием. Это были не те сверкающие и лёгкие рапиры, которые носят дворяне и придворные щёголи, нет. Настоящие, тяжёлые, с широким и длинным клинком боевые шпаги, с добавочной третьей гранью на боку, вдоль всего лезвия. Кажется, я читал это у любимого мной Шекспира: “И кровь течёт из треугольной ранки…” Не всякому фехтовальщику боевая шпага по руке, не всякому.

На палубе, рядом с инструментами, я сложил вещи, собранные в каюте. Затем спустился вниз и принялся наводить порядок, чтобы не было видно, что здесь кто-то хозяйничал.

Ящики стола я решил не запирать – Стив обязательно вскрыл бы их, а мне не хотелось, чтобы прекрасный стол был изломан. Я навёл некоторый порядок в нём, выложил на видное место деньги, задвинул ящики и какое-то время вертел в руках кольцо с ключами, соображая, что же с ними делать.

Вдруг возникло ощущение какого-то несоответствия, и я принялся ловить ускользающую догадку. Наконец, я сообразил, какая именно странность стала причиной этому ощущению. В столе было одиннадцать ящиков и дверца. Замков, следовательно, двенадцать. Ключей же (я быстро пересчитал), – пятнадцать. Я снова внимательно осмотрел стол и обнаружил в нижнем левом ящике, который вначале показался пустым, ещё одно, потайное отделение. К дальней стенке была привинчена узкая металлическая шкатулка, шириной три и высотой четыре дюйма. Один из ключей подошёл к ней и, откинув крышку, я увидел в трёх её отделениях разного достоинства монеты, две золотые цепи и золотое же кольцо с двумя крупными камнями – зелёным и красным.