А вот с леди Джен король общался часто, долго и охотно. И относился к ней с искренней симпатией (одно время их даже собирались поженить, но что-то не сложилось). Так что желание Нортумберленда видеть леди Джен преемницей Эдуарда полностью отвечало желаниям самого Эдуарда, и наверняка Нортумберленду не пришлось долго его уговаривать.

И сразу же возникло препятствие – правда, не из непреодолимых. Королевские юристы, которым следовало этот закон заверить, выступили против практически единогласно. Со всем должным почтением, но решительно стояли на своем: утверждать этот документ они не будут, потому что он противоречит английским законам. Во-первых, подобный закон должен быть сначала, до того как они поставят свои подписи, утвержден парламентом. Во-вторых, что гораздо важнее, существует «Акт о престолонаследии» Генриха Восьмого, как раз по всем правилам утвержденный парламентом, где все расписано четко: Эдуард – Мария – Елизавета. О леди Джен Грей, пусть и обладающей правами на престол, там нет ни словечка. Да, действительно, в разное время Генрих объявлял «незаконными дочерьми» и Марию, и Елизавету (в силу тех или иных политических соображений). Но потом он эти решения отменил – чему наглядным свидетельством тот же «Акт о престолонаследии». Так что рубите нам головы, ваше величество, но эту бумажку мы не заверим.

– И отрублю! – взревел присутствующий здесь же Нортумберленд.

После чего, картинно разорвав до пупа свою роскошную рубаху (так и было!), он медведем насел на юристов, обещая им много нехорошего, как то: собственноручно оторвать руки, вырвать ноги, проломить головы, вообще стереть в лагерную пыль. И в завершение зловеще добавил что-то вроде:

– Парни, вы меня знаете…

Пользуясь цистой Стругацких, «Они его знали. Они его очень хорошо знали». И нисколечко не сомневались, что свои угрозы он тут же претворит в жизнь. Законники – тоже люди, и жить им хотелось, как любому. Поэтому закон был ими утвержден очень быстро. После чего Нортумберленд развил бешеную деятельность. Так и останется неизвестным, какие аргументы он пустил в ход, но парламент был выведен из игры, и в один (!) день новый закон скрепили своими подписями все члены Тайного Совета, а также более сотни епископов и представителей высшей аристократии. Теперь злополучного «Акта о престолонаследии» словно бы и не существовало, приличия ради о нем более не напоминали. Каких нервов это стоило Нортумберленду, можно только догадываться, но человек для себя, любимого, старался, а в такой ситуации о нервах не думают. Признаюсь откровенно: Нортумберленда я терпеть не могу (как главного виновника гибели леди Джен, моей, что там, симпатии), но не могу не испытывать чего-то вроде восхищения: провернуть такое в один день смог бы далеко не каждый. Сволочь, конечно, но умнейшая и с железным характером…

Последующие события показали, что Нортумберленд не зря жег нервы и тратил силы – король Эдуард скончался буквально через две недели после того, как закон был утвержден. По приказу Нортумберленда его смерть три дня держали в секрете. Сам Нортумберленд, приказав привести в полную боевую готовность лондонский гарнизон, помчался к леди Джен, прихватив с собой Уильяма Парра и еще трех графов – очевидно, для того чтобы те изображали «глас народа».

Нортумберленд с ходу объявил невестке, что она отныне – королева Англии. При этом известии леди Джен упала в обморок. Очнувшись, она на коленях, со слезами стала умолять избавить ее от этакой чести, потому что не в состоянии будет справиться со столь серьезным делом, как управление королевством. И вообще, ей ничего не нужно от жизни, кроме книг древнегреческих философов – ну, и забот о молодом муже, с которым она обвенчалась всего месяц назад. А престол ей абсолютно ни к чему, она себя на нем и не представляет.