Растительности на острове было немного, в основном какой-то кустарник в пояс высотой, трава двух или трех видов да отдельно стоящие или собравшиеся небольшими группами пальмы. По склону холма змеился тонкий, стремительный ручей. Его хорошо было видно с корабля невооруженным глазом. Это обстоятельство обрадовало нас: можно было пополнить запасы пресной воды.

Как только рассвело, Макаров вышел на капитанский мостик и приложил к глазу подзорную трубу. Несколько минут он пристально изучал берег, до которого было не более двух кабельтовых. Всматривался и даже будто внюхивался в него. Потом подозвал к себе штурмана Розанова.

– А что, господин подпоручик, вы координаты точно дали? – спросил Степан Осипович своим негромким, бархатистым голосом.

Я стоял тут же и по интонации Макарова догадался, что ему что-то в сложившейся ситуации не нравится.

Штурман – невысокий, худощавый офицер с большой головой и бегающими глазами – замешкался с ответом, потом сказал, как бы извиняясь:

– Я и сам, господин капитан первого ранга, на это обратил внимание. По карте этот остров на несколько минут на норд и на вест должен быть.

– К тому же населен, – добавил Макаров задумчиво. – А здесь я что-то признаков жизни не наблюдаю…

– Может, поселок какой-нибудь с противоположной стороны находится? – предположил Вирениус. – Мы ночью подходили, не видно было.

– И огней никаких не было, – добавил Макаров. – А должны бы быть… Хоть один костерок, но светился бы… Как думаете, Андрей Андреевич?

– Да, странно как-то, – согласился Вирениус.

– Штурман, это не Аламаган! – заключил Макаров. – Я не думаю, что наша карта может быть неправильной.

– Всякое бывает, – сказал Вирениус.

– Это ты, Андрей Андреевич, своему сынишке Коленьке потом, после похода, рассказывать станешь про то, что всяко бывает, – с мягкой иронией ответил Макаров. – Мы, заметь, не в пятнадцатом столетии живем, а на пороге двадцатого. И все земли, вплоть до самых малых клочков суши, из вод океана выдающихся, давно на карты нанесены и проверены многократно.

– Так что же тогда это перед нами? – вырвалось у меня.

– А вот это мы и должны теперь проверить, – сказал Макаров, разводя руками.

И он тут же распорядился спустить на воду шлюпку.

– Старшим пойдешь, – сказал капитан Вирениусу. – Десять матросов с собой возьми, оружие. Однако применять, в случае чего, лишь по крайней необходимости. Мы сюда прибыли с людьми знакомиться, а не убивать их.

– Господин капитан первого ранга! – воскликнул я. – Разрешите и мне тоже к острову пойти. Вдруг моя помощь кому понадобится.

Степан Осипович посмотрел на меня своим особым, пристальным взглядом, потом кивнул головой в знак согласия и снова приложил к глазу подзорную трубу.

Этот невероятный день подошел к концу. Я возвратился на корабль и вернулся к дневнику. Боюсь, что целого вечера не хватит, чтобы описать события этого дня. Начну по порядку.

Через полчаса приготовлений наша шлюпка отошла от «Витязя» и направилась к неизвестному острову. Погода стояла изумительно приятная. Ветра почти не было, солнце пригревало мягко и ласково, вода в океане голубела и была настолько прозрачной, что в нескольких метрах глубины видны были стайки разнообразных рыбешек: серебристых, в полосочку, темноголовых. И все они из любопытства сопровождали нас.

Матросы гребли старательно и слаженно, так что уже через несколько минут форштевень врезался в мягкий и податливый песок. Несколько человек спрыгнули в воду, ухватились за носовой фал, потянули лодку по мелководью. Потом и остальные матросы присоединились и общими усилиями вытащили шлюпку на берег. После этого сошли я и Вирениус. У меня с собой был саквояж с медикаментами, бинтами и прочими медицинскими принадлежностями. У Андрея Андреевича в руках тоже был саквояж, в который кроме подзорной трубы он укладывал накануне всякие побрякушки в качестве подарков местному населению: бусы, гребни для волос, вееры, цветные лоскуты ткани, несколько маленьких зеркалец.