– Через десять дней. Придется ждать больше недели!

– Но меньше месяца.

Роб сделал глубокий вдох и посерьезнел. Десять дней! Во-первых, ему придется прожить с этой женщиной десять долгих дней, пока судно, привозящее продукты, не доставит на остров сварочный аппарат. А во-вторых, придется пропустить семейную встречу Далтонов во вторник. Отец очень рассердится.

Онор хоть и тоже сердилась, но при этом выглядела сногсшибательно. Ее волосы пшеничного цвета почти высохли. Выбившиеся из хвоста пряди обрамляли лицо, подчеркивая его безукоризненный овал, а также прикрывали страшные шрамы на плече.

Женщины там, в Америке, готовы заплатить сотни долларов, чтобы добиться такой же прически. А Онор, стоя перед Робом в своем желтом бикини и небрежно накинутой сверху голубой рубашке, казалось, сошла прямо с обложки модного журнала.

Она была не самой красивой женщиной из тех, что встречались Робу. В свое время он знавал немало идеальных красоток и встречался с половиной из них. Но Онор с легкостью выиграла бы приз за самую естественную привлекательность. Здоровая, подтянутая, загорелая, с ясными глазами и белыми ровными зубами. Про зубы он скорее догадался, потому что еще не видел улыбки этой женщины. Но она, должно быть, часто улыбается, судя по легким морщинкам у внешних уголков глаз, в которых отражаются одновременно и зелень деревьев, и синева океана, а еще печаль.

Обычно подружки Роба были моложе, более худые и куда ухоженнее, чем эта женщина с чувственными формами и развевающимися на ветру волосами. И все-таки Роб ощутил сексуальное влечение к Онор. Он тут же попытался отвлечься на что-то менее возбуждающее – на ее шрамы.

Онор решительно направилась к нему:

– Десять дней! Роберт, вы не можете оставаться тут так долго!

– Почему?

– Потому что…

Ее рот открылся и закрылся, как у злой рыбешки. А Роб любовался розовым румянцем, разлившимся по скулам собеседницы.

– Я… Вы не можете! Мне нужно работать!

Роб проигнорировал эти слова, решив не вступать в спор. Будь у него выбор, он ни за что не остался бы тут на десять дней. Но раз уж так вышло, командовать будет он.

Повернувшись, Роб зашагал к палатке.

– Могу я одолжить у вас аптечку? – спросил он, сняв футболку и бросив ее на раскладной стул. Онор еще раньше обратила внимание на сильные плечи и широкую спину своего гостя, но сейчас, увидев их обнаженными, еле сдержала восторженное восклицание. Заставив себя сосредоточиться, она шагнула к Робу, собираясь что-то сказать, и тут он повернулся. Онор, утратив дар речи, уставилась на небольшую штангу-барбеллу в его проколотом соске.

Во рту тут же пересохло. Господи, она столько лет грезила о мужчине с пирсингом сосков. Мужчине, куда более потрясающем и уверенном в себе, чем те, что были вокруг! Эти мечты хранились в тайне в самой глубине души.

И вот на тебе! Именно сейчас так некстати они осуществились.

Роб окликнул ее, и Онор, очнувшись от своих размышлений, перевела взгляд ниже, на его живот, изуродованный безобразными ссадинами.

– О боже!

Она торопливо подошла ближе, отогнав прочь внезапное желание провести рукой по твердому брюшному прессу Роба. О чем она думает! Ведь этот человек ранен!

Онор осмотрела две самые глубокие ссадины, стараясь не обращать внимания на поблескивающее в соске Роба украшение.

– Раны не слишком глубокие, но о них необходимо позаботиться. – Она бросилась к палатке за аптечкой, гость пошагал вслед. – Соленая вода хорошо заживляет раны. Промывайте ссадины ею каждый день, потом вытирайте насухо. Немного солнца тоже не повредит. Но сначала их нужно обработать.