– Удачи, мистер О’Грейди. Можете не сомневаться, когда бы мы ни обнаружили что-либо имеющее, по нашему мнению, важность для вас, мы немедленно с вами свяжемся.

– Весьма признателен. Надеюсь, вы серьезно.

– Да, серьезно. Как и сказал.

Детектив ушел. Услышав, как хлопнула входная дверь, я прошел в гостиную и проследил в окно, как О’Грейди удаляется. Потом вернулся в кабинет и подошел к столу Вулфа, за который он вновь уселся, ухмыльнулся ему в лицо и заявил:

– Ах вы, чертов плут!

Складки на его щеках немного отодвинулись от уголков рта – так, по его мнению, выглядела улыбка.

– Ну и что же вы припрятали?

Он извлек из кармана жилета полоску бумаги, дюйма два длиной и полдюйма шириной, и протянул ее мне. Это была одна из вырезок, которые я прихватил из верхнего ящика бюро Маффеи, и трудно было поверить, что Вулф вообще подозревал о ее существовании, так как прошлым вечером он лишь мельком взглянул на весь этот хлам. И все же он взял на себя труд удалить О’Грейди из комнаты, чтобы сохранить ее.

Я прочел объявление дважды, но увидел в нем смысла не больше, чем когда обнаружил его днем ранее в комнате Маффеи.

– Ладно, – произнес я, – если вы пытаетесь окончательно убедиться, что он намеревался уплыть, то я могу сгонять на Салливан-стрит и отодрать те багажные наклейки с сундука Анны. Но, даже допуская, что объявление что-нибудь да значит, когда же вы прочли его? Только не говорите, что можете изучить вещь, даже не глядя на нее. Я готов поклясться, что вы не… – Тут я осекся. Ну конечно же он видел его. Я ухмыльнулся. – Вы просмотрели бумаги, когда я ночью отвозил Анну домой.

Какое-то время он устраивался в кресле за столом и только затем насмешливо проворчал:

– Браво, Арчи!

– Ладно. – Я уселся напротив него. – Могу я задать вопросы? Я хочу узнать три вещи. Или я должен пойти в класс и выучить уроки?

Естественно, все это меня несколько разозлило. И подобное происходило каждый раз, когда я узнавал, что он связал изящный узелок прямо у меня под носом, в то время как я даже не видел, к чему он ведет.

– Никаких уроков, – ответил он. – Ты идешь за машиной и с разумной скоростью едешь в Уайт-Плейнс. Если вопросы лаконичны…

– Они достаточно лаконичны, но, если у меня появилась работа, они могут и подождать. Раз это Уайт-Плейнс, то, полагаю, мне предстоит взглянуть на дырку в Карло Маффеи и прочие детали, которые покажутся мне незначительными.

– Нет. Черт! Арчи, перестань размышлять вслух в моем присутствии. Если уж так неизбежно, что тебе в конечном счете суждено будет встать на один уровень, например, с мистером О’Грейди, то давай хотя бы отсрочим это на как можно больший срок.

– О’Грейди проделал этим утром славную работенку – два часа от ярлыка на пиджаке и метки прачечной до того телефонного звонка.

– Да ты просто даун, – покачал головой Вулф. – Так что с вопросами?

– Могут подождать. Что же тогда в Уайт-Плейнсе, если не Маффеи?

Вулф одарил меня своим суррогатом улыбки, и для него необычно длительной. Наконец он ответил:

– Возможность срубить деньжат. Имя Флетчер М. Андерсон говорит тебе о чем-нибудь, если не заглядывать в картотеку?

– Уж надеюсь! – фыркнул я. – Благодарностей за свое «браво» не ждите. Тысяча девятьсот двадцать восьмой год. Помощник районного прокурора в деле Голдсмита. На следующий год перебрался в провинцию и теперь прокурор округа Уэстчестер. Свои долги признает только за закрытыми дверями и на ухо. Женат на деньгах.