– Почему же не раскрыли? – спросила я дерзко, поборов нарастающую в душе панику. – Неужели пожалели?

– Вас? Плевать я на вас хотел, мисс. Но в подмене участвовали двое, и мне не хотелось бы, чтобы Анабель пострадала за свою доброту. Не у всех, знаете ли, отцы состоят в совете попечителей, и работа в лечебнице академии ей нужна. Особенно сейчас, как вы понимаете. Точнее, если понимаете.

Пристыженная такой отповедью, я только и смогла, что спросить дрожащим шепотом:

– А отец ребенка?

Если он порядочный человек, должен взять на себя заботы об Анабель…

– Не ваше дело, – резко бросил Грин и пошел прочь.

Вместе с ним уходили неприятные ощущения и смутный подсознательный страх. Хорошо бы не встречаться больше с этим господином.

Дорога до общежития забрала добрый час и остатки сил, так что понадобилась вся моя воля, чтобы избавиться от грязных вещей и выкупаться, а не завалиться тут же в кровать. Разговор с Оливером и посещение единорога заставили на время забыть о результатах бега наперегонки с иллюзорными тварями, но теперь я ощутила их сполна. Каждый сустав, каждая мышца нещадно болели, на затылке зрела шишка, а синякам и царапинам не было числа.

Мне не помешала бы помощь целителя, но Мэг еще была на занятиях, а самовольно пользоваться ее снадобьями я не рискнула. Только йодом ссадины обработала и еще пустырника выпила. Интересно, он привыкания не вызывает?

– Не вызывает.

Я подпрыгнула от неожиданности, а рука тут же потянулась к пузырьку за новой дозой.

– Но лучше не части́, – посоветовал Мэйтин.

На полигон прийти он не мог, а влезть в комнату к полуголой девушке, на которой только синяки и сорочка, – запросто!

– Что я забыл на полигоне? – удивился бог.

– Меня! – С обиженным сопением я забралась под одеяло. – Мне там бег с препятствиями устроили и чудищ напустили. Меня ходячее дерево веткой огрело! Я падала раз сто! Я…

– Не понял, – он в недоумении тряхнул головой. – Это же обычная тренировка для Элизабет.

– Угу. Только я не Элизабет. Я по заборам прыгать не обучена и колдовать не умею. Если бы не беременность, до сих пор валялась бы в какой-нибудь канаве.

– Чья беременность? – бог коснулся кончиками пальцев моего лба. – Ну ты даешь, – выдохнул спустя секунду.

– Ты сейчас что сделал? – спросила я, приподнимаясь.

– Память считал. Но ты все-таки… М-да… Кровь почему сама не сдала? Сибил ничего не добавляет в спиртное.

Об этом я уже по его вопросу догадалась. Но тогда, в больнице, откуда мне было знать?

– Ладно, – отмахнулся он. – Не самая большая проблема. Лучше объясни, почему ты не используешь магию?

– Не могу.

– Почему?

– Не знаю! – окрысилась я. – Не могу, и все!

– Так не должно было случиться.

До чего же верно эта фраза характеризует мое нынешнее положение!

– Нормальное у тебя положение, – проворчал Мэйтин, оглядев меня. – Горизонтальное. Можешь пока в нем и оставаться.

– Долго?

– Зависит от того, собираешься ты на обед или нет.

– Обед? – протянула я страдальчески. – Почему нельзя было сделать отдельные столовые при каждом общежитии?

– Это ты меня спрашиваешь? – ухмыльнулся бог.

Нет, блин! Это был риторический вопрос!

– Тут есть буфет, – сжалился он. – И небольшая кухня, где тебе приготовят сэндвич или чашечку горячего шоколада. Но это потом. Сейчас обсудим твои проблемы, пока у меня есть немного времени.

– Немного? – я вскочила. – Снова бросишь меня?

– А у меня есть выбор? Кое-кто, не буду показывать пальцем, придумал для Трайса единую мировую религию. Единую! Для людей, эльфов, гоблинов – для всех. И кто-то из них действительно верит. И молится. А молитву истинно верующего не услышать невозможно. Это как многоканальный телефон, и тебя вызывают сразу по всем линиям.