Кажется, я полностью растворяюсь в нём, безвозвратно теряя себя. Но потери меня не тревожат. Если я готова была отдаться ему на втором свидание, то зачем переживать о целостности души. Она мне уже не принадлежит и не имеет ценности, когда Клима нет рядом.

И я, наконец, счастлива. Почти каждый вечер Клим встречает меня после работы и приобщает к столичному досугу. Кино, кафешки, катание на роликах и самокатах, закат на колесе обозрения. И много-много поцелуев, от которых постоянно шальная голова.

На конец недели Клим просит взять выходной, обещая сюрприз, и я договариваюсь с Риммой о перестановке в сменах. Ей не очень это нравится. Период отпусков, нехватка официанток, но я обещаю отработать три ночи подряд, и она соглашается.

В субботу рано утром Клим заезжает за мной, и на шоссе мы попадаем в жуткую пробку. Дачники спешат к своим огородам, парализуя движение на узких местах. В окно припекает солнышко, в салоне работает климат-контроль, подвеска плавно покачивается на неровностях, а комфортное кресло удобно обволакивает тело, что очень сложно не поддаться искушению закрыть глаза и провалиться в сон.

Просыпаюсь от того, что перестало укачивать и стих рокот движка. Открыв глаза, промаргиваюсь, не веря в увиденное. Серый город и прожаренная пыль дорог сменились хвойными ароматами, подстилкой из шишек в траве, свежестью извивающейся между берегов реки и сладко-горьким предвкушением.

Среди высоких сосен и пышных елей раскиданы бревенчатые дома с панорамным остеклением. Первая линия упирается деревянными помостами в воду, вторая и третья утопают в зелёной массе различных тонов. В золотистых лучах, пробивающих макушки деревьев, листья больше похожи на изумрудные и малахитовые гроздья.

— Крайний наш на все выходные, — указывает Клим на самый дальний дом, скрытый от всех стеной хмеля, дикого винограда и вплетённых лиан с голубыми шапками цветов. С нашего ракурса видны только крыша и крутящийся флюгер на коньке.

От восхищения у меня проваливаются слова куда-то в живот, и я просто улыбаюсь, прижимаясь к Климу. Он достаёт из багажника сумки, забрасывает их на спину и обнимает меня за плечи, подталкивая по протоптанной тропинке в сторону сруба.

Чем ближе мы подходим к строению, тем больше эмоций разгорается внутри. Восторг, всепоглощающее волнение и тягучая истома между бёдер. Знаю, что всё случится сегодня прямо здесь, и от этого я вся пульсирую и сокращаюсь, словно оголённый нерв. Кажется, тронь меня, проведи по голой коже — коротнёт с нехилой силой, выбивая пробки и плавя провода.

Но коротит не только меня. Чувствую, как Клима потряхивает, и его дрожь мощными потоками перетекает в меня. Открыв дверь, он не даёт мне рассмотреть внутреннее убранство. Сумки с грохотом падают на пол, я, наоборот, подлетаю вверх, и, не успевая пикнуть от неожиданности, оказываюсь на руках, прижатая к груди.

— Покажу тебе спальню, — шепчет, поднимаясь по лестнице на второй этаж. — Марк расхваливал ортопедические матрасы.

Господи, какие матрасы? У меня кружится голова, от тахикардии захлёбывается сердце, по венам проходят электрические разряды. А от шалого взгляда Клима вязкий воздух с трудом проникает в лёгкие, мебель как пластилиновая извивается по углам. Состояние алкогольного опьянения или хуже. Будто Сеня отсыпал мне горсть своих фирменных таблеток, и я запила их чистейшим спиртом.

Спина касается прохладного покрывала, хвалёный матрас прогибается под нашим весом, а исчезновение одежды я уже не замечаю. Только тяжесть его тела, клеймящие укусы поцелуев, лихорадочный танец рук по шипящей от нагрева коже, гортанный, хриплый рык и грудной, невменяемый стон с моей стороны, вибрирующая волна, разрывающая на молекулы и на стадии распада резкая боль, возвращающая в реальность.