Да уж. Повезло так повезло. «Верная» Фритка наверняка натерпелась от Эвианны и теперь будет отыгрываться…
— …Ох, бедняжечка! А как же ты теперь без своего любимого Андора? Без подарков его?.. — с притворным сочувствием спросила она, выйдя на новый виток.
Я осталась равнодушной. Мне что Андор, что Мандор — вообще фиолетово. Сделала вид, что не слышу.
— …А без магии Верхнего города как жить-то будет тяжко! — не сдавалась моя типа подруга — Там, в Нижнем, каждый артефакт бешеных денег стоит. И стирать ручками придётся, и убирать, и готовить…
Тю-ю, эка невидаль! Я ещё помню, как мама постельное в эмалированном ведре вываривала. Фигня, прорвёмся! Ни один мускул на моём лице не дрогнул.
— …Неинтересно с тобой! — в конце концов, расстроилась Фритка. — Вообще как неживая. Даже задирать не хочется. Пойдём, на лавке посидим…
— Эвианна и… как там тебя, идите сюда, — раздался от входа на террасу голос Ирфана, и помощница поволокла меня в палату.
— Ноги-руки работают, голова — нет, — отрапортовала Фритка, как только мы вошли внутрь.
— Много ты понимаешь! — рявкнул на неё доктор и достал из коробочки две маленькие блестящие бусины. — Светлейший Андор был милосерден и подарил тебе, Эвианна, уникальный ретранслятор мыслеречи. Иди сюда, я его на тебя надену…
— Ох ты ж, чудеса! — не удержалась от восклицания служанка и прикрыла рот ладонью, а я шагнула к старику.
Ирфан взял бусины в обе руки и одновременно приложил их к моим вискам. Лёгкий разряд, похожий на удар статического электричества, прошиб кожу.
— Ничего себе хреновина! Неужели сработает? — пророкотал на всю палату бас, озвучивая мои мысли, и я подпрыгнула на месте, а потом заорала: — Это что за ерунда?! Я так и буду разговаривать? Этот Сиятельный издевается? — продолжило громко и чётко выливаться в окружающее пространство все, о чём я думаю.
Опомнившись, я содрала бусины с висков и откинула на кровать.
Сказать, что Фритка и Ирфан были удивлены — ничего не сказать. Бедная служанка была в глубоком шоке. Она держалась одной рукой за стену, другой за сердце, а рот её беззвучно открывался и закрывался — бедолага, видимо, сама онемела от потрясения.
Во взгляде доктора читалось не только удивление, но и осуждение. Ну а как он хотел? Думал, девушки думают только то, что говорят? Как бы ни так!
Кстати, о мыслях. Очень, очень опасный артефакт! Я так и спалиться могу в два счета! С этими бусинами надо думать очень осторожно и вообще надевать их стоит только в случае крайней необходимости.
— Не думал, Эвианна Лали, что ты умеешь так изъясняться. — Я пожала плечами и развела руками. — Я подправлю настройки и надену на тебя артефакт ещё раз…
Я принялась настраиваться на нужные мысли, чтобы, если вдруг что-то не так, думать о белой обезьяне...
— Она что, все понимает? — наконец, и к Фритке вернулся дар речи.
Я не удержалась и, поиграв бровями, коварно ей улыбнулась — служанка опять схватилась за сердце.
— Конечно, понимает, — проворчал Ирфан, поднимая бусины с кровати.
Он покатал их между пальцами, что-то пошептал, а потом вновь приставил к моим вискам.
Но на этот раз я была готова.
— Я ничего не помню. Мне нужна помощь в адаптации. Вы не можете меня выкинуть без знаний о мироустройстве, — выдала я на этот раз писклявым женским голосом и поморщилась, — я даже не знаю, умею ли читать. Не понимаю свою роль в обществе. Лишена представления, как живут в этом Нижнем городе...
— Что с ней, сияющий Ирфан? — завопила Фритка. — Откуда она такие слова знает, тем более если ничего не помнит?
Я тут же содрала с себя артефакты, чтобы не выдать в эфир лишнее.