В моменты моих пробуждений я видела вокруг себя мужчин. Могу ошибаться, но лицо графа мелькало вблизи чаще, чем лица других — какого-то мальчишки и любовничка Сэймы-Шельмы. А в моменты моей отключки мне представлялось, что я пытаюсь не утонуть в океане вязкой, густой и вонючей тьмы. Тело горело огнём, внутренности горели огнём. Каждая кость и сустав в теле ныл. Зубы болели. Болели дёсна. Всякий раз я торопилась в воды тьмы, лишь бы не ощущать этой безумной боли и мучений.

Внезапно тьма словно сжалилась надо мной. Стала спокойной и ласковой. Она будто сама подхватила меня в свои объятия и понесла не своих волнах к чему-то твёрдому и устойчивому.

Ушей коснулось чьё-то бормотание.

— Я знаю, что я видел, сьер! Посуда и графин были опрокинуты. Конечно же, яд добавили во что-то из еды вашей жены. Это очевидно!

— Очевидно? Очевидно, дарийка просто решила довести начатое до конца, а мы здесь понапрасну теряем время!

Уж не знаю, то ли яд прекратил действовать и покинул мой организм, то ли на меня так внешний раздражитель подействовал, но у меня отыскались просто невероятные силы.

— Если это вообще, не её план по спасению жизни Кияра. — чуть тише добавил мой благоверный, не замечая, как я распахнула глаза и уставилась на него злющим взглядом.

— А лекарь наш тут при чём? Думаете, это он её отравил?

— Не родился на свет тот мужчина, из-за которого я стану вредить себе. Понятно, дракон? — заявила я, пытаясь свести на переносице брови. — Я не травила себя!

— Очнулась? — серо-голубые глаза впились в меня с явным недовольством.

Прекрасно. Меня чуть не угробили, а мой муж, видимо, и в этом решил назначить виноватой меня.

— Нет, тебе кажется. Сплю я. — заявила, скользнув взглядом к собеседнику графа.

— Я вам сейчас воды подам. Лежите, лежите…

Я, собственно, и вставать не собиралась, но не стала светловолосого паренька разочаровывать. Мальчишка выглядел… искренним и безопасным, так сказать.

— Если я дам тебе слово, что сохраню Кияру жизнь, ты прекратишь свои интриги? — сурово поинтересовался дракон, взбесив меня до одури.

Он или издевался, или… Да он просто идиот! Высокомерный и самовлюблённый идиот, не слышащий и не принимающий ничьего мнения, кроме своего! Я ему говорю, что не стала бы себе вредить из-за какого-то мужчины, а он продолжает какую-то ерунду нести!

Нет, ход мыслей графа, я прекрасно понимала. Можно было допустить, что я приняла какое-то количество яда, чтобы меня непременно осмотрел лекарь, имеющийся в этом недо-графстве в единственном экземпляре, но только ДОПУСТИТЬ!

— Ты хоть кого-нибудь, кроме себя, слышишь? Я говорю, я ничего не делала! — зло прошипела я, вцепившись пальцами с совсем посиневшими ногтями в кувшин, протянутый светловолосым юношей. — В дверь постучали. Когда я открыла, там никого не было. На полу стоял поднос с едой и кувшином. Я поела, попила… Всё! О-ой…

— Ой?

— Ворона впустила. — нехотя призналась я, сделав большой глоток воды.

— И зачем же? — усмехался супруг.

— Суп из него сварить хотела!

Да всё, какой привет, такой и ответ. Ну не умела я так общаться, когда ко мне с таким пренебрежением, недоверием и высокомерием, а я вся такая должна перед ним чуть ли не наизнанку вывернуться. Бунтовало внутри меня всё, что только могло. Противилось хоть что-нибудь хорошее сказать графу.

— Барнс, выйди. — со вздохом протянул муженёк.

Парнишка послал мне сочувствующий взгляд и поспешил ретироваться, оставив кувшин с водой в моих руках.

«И хорошо. Будет чем графа долбануть, если он опять начнёт мне претензии выкатывать и подозрения предъявлять!» — раздражённо подумалось мне.