– Борис, ты что творишь? Тут же кругом люди, за столом сидит твоя жена.

– Значит, все это время ты водила меня за нос, – не обращая внимания на окружавших нас людей, продолжал выяснять отношения он. – Ты все время мне врала?! Стерва!

– Борис, давай поговорим об этом после дня рождения. Я тебе не врала. Просто я тоже имею право на личную жизнь. У тебя есть семья, и я никогда не имела ничего против этого. А тебе не кажется, что настал момент и мне тоже об этом подумать?

– О чем?

– О том, чтобы создать семью.

– Зачем она тебе нужна?! У тебя есть я.

– Тогда зачем тебе тоже нужна семья, ведь у тебя есть я?!

– Кто он такой? Ты могла его сюда не приводить для того, чтобы хоть немного поберечь мои нервы? – не унимался Борис и тряс меня за плечи.

– Но ведь ты же не думаешь о моих нервах: привел сюда свою жену.

Чрезмерная доза алкоголя сделала свое дело, и окончательно обезумевший Борис все же сунул руки под мою блузку и расстегнул застежку моего лифчика. Несмотря на мое отчаянное сопротивление, ему удалось не только расстегнуть лифчик, но и разорвать и стянуть с меня блузку. Посмотрев на свою обнаженную грудь, я вскрикнула от охватившего меня ужаса и, спешно присев на корточки, подняла валявшийся на траве лифчик и порванную кофточку.

– Да это же помешательство какое-то… Боря, ты просто сошел с ума, – бормотала я себе под нос и пыталась прикрыть руками оголившуюся грудь.

Но обезумевший Борис даже не думал останавливаться. Выхватив у меня из рук мои вещи, он вновь кинул их на траву и, наступив одной ногой на валявшийся бюстгальтер, расстегнул «молнию» на своих брюках и стал стягивать их с себя, повторяя при этом, как зомбированный, что я должна немедленно раздеться. Пытаясь выдернуть из-под ноги Бориса лифчик, я подняла голову, но, увидев перед собой шефа, на котором из одежды не было ничего, кроме рубашки и галстука, заскулила от собственной беспомощности и охватившего меня ужаса. Рядом с моими вещами валялись Борин пиджак, трусы и брюки.

– Боря, что ты творишь… Боря…

Музыка замолчала, и на мгновение стало невообразимо тихо. Потерявшие дар речи гости буквально остолбенели, с замиранием сердца наблюдая за тем, что же будет дальше. Взяв меня за волосы, Борис попытался приблизить мою голову к своему приподнятому мужскому достоинству, но я что было силы оттолкнула от себя распалившегося шефа и, покрутив пальцем у виска, подняла с земли свой лифчик.

– Ты что, совсем сбрендил?!! Ты болен!

– Пожалуйста, сделай мне хорошо. Сделай так, как ты это умеешь. Поласкай меня, детка. Поласкай!

Увидев, что мне удалось надеть бюстгальтер, Борис тут же повалил меня на траву и стал стаскивать с меня обтягивающую юбку.

– Ах ты, моя непослушная кошечка! Даже не думай царапаться. Ты никуда не уйдешь от своего папочки, потому что я все равно тебя поймаю и хорошенько трахну.

Через несколько секунд окончательно разгоряченный Борис уже сидел на мне, стараясь разорвать мешающую ему юбку и раздвинуть мои ноги. Я смотрела на пунцового шефа, кусала губы до крови, сопротивлялась настолько, насколько могла, и с ужасом смотрела на подбежавших к нам гостей, пытающихся оттащить от меня Бориса. Вот рядом с нами оказался Игнат, а вот – до смерти перепуганная жена Бориса… Все, что дальше происходило со мной, было словно во сне. Мужчины пытались удержать Бориса, скручивали ему руки, но он выкрикивал мое имя и требовал оставить нас наедине. Его жена пыталась защитить честь и достоинство своего не на шутку разошедшегося супруга, прикрывая своими руками его уже поникшее достоинство… Стоял какой-то гул, а после заиграла громкая и веселая музыка…