В минуты, когда ей было особенно тяжело, Ника всегда представляла себя в этой тихой комнате, только чтобы снова почувствовать опору под ногами и двигаться дальше. Последние пару лет она прибегала к этому трюку так часто, что это начало угрожать её психике. Соблазн укрыться от кошмара, в который постепенно превращалась её жизнь, был так велик, что это стали замечать её близкие люди. Ника стала замкнутой, молчаливой и могла погрузиться в себя так сильно, что не замечала ничего вокруг. Но сейчас никто не мог её потревожить. На этом острове кроме неё не было ни одной живой души.

Во время своих прогулок она успела вдоль и поперёк изучить место, которое стало её убежищем. Остров был довольно большим, около трёх километров в диаметре. Скалы перемежались с низинами, поросшими редкой травой, а дом, в котором она жила, укрывал от северных ветров небольшой лес. Со стороны материка его было не видно, и могло показаться, что остров был необитаем. Это и нужно было Нике – затеряться, пропасть на время. Поначалу небольшая хижина с маленькой кухней и низким потолком показалась девушке неприветливой, но стоило разжечь в камине огонь, как комната обрела радушный вид.

В первые дни она не рискнула далеко отойти от своего временного прибежища, любуясь с отлогого берега видом на городок по ту сторону пролива и ощущая, как внутри всё сжимается то ли от тоски, то ли от благоговения перед северным пейзажем. В первый раз взглянув здесь на океан, Ника разрыдалась. И это было до того странно, ведь весь путь из Москвы она не позволяла ни единой эмоции вырваться наружу, а сейчас дала волю слезам. Она кричала, бросалась камнями, ревела навзрыд, а шум моря заглушал её голос, будто разрешая ей в меру выплеснуть всю накопившуюся злость. Так продолжалось до тех пор, пока она не почувствовала опустошение. Длилось ли это минуты или часы, Ника не могла сказать, только голова стала раскалываться, а горло саднить. Пошатываясь, она вернулась к хижине, заперла за собой дверь, и как была, в куртке и ботинках, рухнула в кровать, немедленно провалившись в тяжелый сон. Однако пробуждение не принесло ей облегчения. Так же болела голова, и не было никакого желания вылезать из-под одеяла.

Только на следующий день Ника заставила себя встать с постели. Разожгла камин, умылась холодной водой и сменила одежду. Все действия она проделывала на автомате только чтобы окончательно не окостенеть и продолжать двигаться. На плите подогрела какие-то консервы, с трудом впихнула в себя непонятную жижу и выпила кофе. Только крепкий напиток помог ей немного взбодриться. Девушка наконец осмотрелась вокруг. Дом был старый, но крепкий. Хотя жильцы редко наведывались сюда, но старались сохранить всё в рабочем состоянии. Здесь было электричество, чистое постельное бельё, тёплая одежда. В небольшом сарае за домом были сложены дрова и кое-какие инструменты. Мобильная связь добралась и до этого места, но Ника старалась лишний раз не включать телефон – всё еще боялась, что ей позвонит тот, чей голос хотелось слышать в последний момент.

Спустя пару дней Ника решилась исследовать остров. Одевшись потеплей – июнь был неприветливо холоден – она, вооруженная лишь термосом с горячим кофе, вышла за порог хижины. Небо разрезалось солнцем, что сделало прогулку гораздо приятней, но уже через четверть часа она почувствовала усталость. Одно дело идти по ровной дороге, и другое – пытаться покорить холмистую местность. Забравшись повыше на скалы, ей открылся захватывающий вид, охвативший все стороны света.