Ника.

И она пожала его руку. Не сон, она настоящая, тёплая, хрупкая.

И теперь ему не хотелось уходить совершенно. Может, найти какой-то повод задержаться? Попросить горячего чаю, например. Неужели она откажет? Но, с другой стороны, какое право он имел злоупотреблять её гостеприимством? Она и так очень выручила его, помогла обработать псу рану, одолжила тачку, чтобы Генри не пришлось нести своего громадного питомца на руках. В конце концов, они ведь соседи, он обещал вернуть ей инвентарь, а значит вскоре снова её увидит.

– До скорого, – он махнул рукой и уже взялся за тачку, как услышал её голос:

– Я вас провожу.

При этих словах Генри почувствовал, как кусочек пазла в районе сердца, который всё это время его беспокоил, встал на место.

Пока Генри толкал перед собой тачку с расположившимся в ней псом, Ника шла по левую руку от него. Оба не произносили ни слова – она смотрела себе под ноги, а он на довольную морду Теда. Войт терялся в догадках, почему Ника вдруг изъявила желание их проводить. Не из-за тачки же, в самом деле. Но ему было приятно, что она просто шагала рядом.

Небо затянуло, стало смеркаться, а с неба зарядил мелкий дождь. Вполне терпимо, но и приятного мало. И, если дождь усилится, оба рисковали вымокнуть до нитки.

– Так вы из России? – наконец прервал молчание Генри. – Вы с Тедом говорили на русском. Я прав?

Ника быстро взглянула на него и тихо произнесла:

– Да.

Он хотел было сказать, что никогда там не был, но всегда мечтал побывать, но она вдруг остановилась и выпалила:

– Я бы хотела принести вам извинения. В нашу первую встречу я повела себя не вполне вежливо. Кажется, я вам нагрубила. И да, я избегала вас. Я так привыкла к своему одиночеству, что восприняла вас как чужака, претендующего на мою территорию, – она потупила взгляд. – Простите, это так глупо…

Он не ожидал такой искренности, но это признание его подкупило.

– Вы, кажется, сказали, что не приглашаете меня на чай, – он заметил, как слегка дёрнулись её губы. – Вот угостите меня им, и будем считать, что ничего не было. Хотя вы уже и так много сделали для меня… для нас. Посмотрите на Теда. Он счастлив. А я рад, что рядом оказались вы.

Ника с улыбкой взглянула на пса.

– Сколько ему?

– Год и четыре месяца. По сути он ещё щенок. Щенок весом в шестьдесят пять килограммов.

– И он ещё вырастет? – Ника приподняла брови.

– Надеюсь нет, – со смехом ответил Генри, – он и так довольно крупный для своей породы. Если подрастёт ещё немного перестанет помещаться в доме. Когда я взял его из приюта, он уже был мне по колено.

– Так он сирота?

– Сирота? Нет. Всё его семейство забрали у очень плохих хозяев. Но взять всех я не мог. Воспитать одного пса непросто, а их было четверо. Так что я гордый отец-одиночка этого малыша, – он усмехнулся.

– Это единственный ваш ребёнок?

– Да, я не женат.

– Ну, это ведь не обязательно.

– Я в этом плане консерватор. Так меня воспитали. А у вас есть дети? – Генри уже знал ответ, но не ожидал, что увидит печаль в её глазах.

– Нет, – Ника едва вздохнула.

Разговоры между мужчиной и женщиной на подобную тему всегда были полны неловкости, ведь обычно сопровождались взаимным интересом друг к другу. Но ни Генри, ни Ника не испытывали никакого дискомфорта – будто парочка старых друзей встретились обсудить дела.

Ника сама не заметила, как предложила их проводить. Она видела, что Генри едва сдерживался, будто хотел остаться, а она не знала, какой повод дать ему. Уговаривая себя, что всего лишь переживает за собаку, девушка боялась признаться в том, что хочет узнать соседа поближе. Может, это сказались два месяца её одиночества, но необходимость в общении возрастала с каждой минутой, как только она поняла, что не одна на этом острове. Он не стал расспрашивать её ни о том, как она здесь оказалась, ни о детях. Короткого «нет» было достаточно, а она не желала поднимать больную для неё тему.