И потому, когда Генри явился к нему на порог с просьбой о перерыве, Пол понял, что в этот раз это не просто каприз – парень устал, действительно устал. И ему необходим месяц-другой, чтобы восстановиться. Он сказал, что всё уладит. Надо будет, правда, оплатить неустойку кое-где, но Генри мог себе это позволить.

– Вне зоны доступа как всегда? – на прощание спросил Пол.

– Я дам тебе знать, если соберусь вернуться.

– Когда. Ты хотел сказать «когда», – оговорка или нет, но Полу не понравилась эта фраза.

– Конечно, – Генри покачал головой. – Когда соберусь вернуться.

Войт вышел от Пола и сел в припаркованный внедорожник, где его уже ждал его пёс Тед и дорожная сумка на заднем сиденье. Каковой бы ни была реакция его агента, Генри, ещё не зайдя к нему в дом, решил для себя, что уедет. Теперь уже надолго, во что бы ему это не обошлось. К счастью, Пол отнёсся к этому с пониманием и отпустил его, приняв на себя всю ответственность. Генри понимал, что кидает того на амбразуру, но у него уже не осталось сил что-либо кому-нибудь объяснять. Ему хотелось покоя в каком-нибудь забытом богом месте, где никому нет до него дела. Одиночество и тишина – вот, что ему сейчас было нужно.

И забвение. Хотя бы ненадолго.

В голове с завидным постоянством стали мелькать мысли о том, чтобы бросить всё, чего он добивался много лет. Цели и желания, которые он раньше преследовал, стали для него теперь пустыми и глупыми. Раньше он жаждал внимания и похвалы, наград и признания. Каким сейчас это казалось бессмысленным!

Сев в машину, он втопил педаль газа до упора и попытался как можно быстрее умчаться от всех и вся. И от самого себя, каким был раньше, в первую очередь. Пару дней назад на одном сайте съёма жилья он нашёл то, что искал. Где-то на Лофотенских островах его ждал дом, в котором он сможет обрести внутренний мир. Он был предупреждён о возможных соседях, но в его представлении норвежцы были людьми, ценящими чужой покой и не докучающими понапрасну. С того дня как он сошёл с самолёта в Осло и до момента, когда на взятой напрокат машине добрался до рыбацкого городка, местные вели себя так, как он и представлял. Всегда вежливые и приветливые, но абсолютно неназойливые. Если он видел на их лицах тень узнавания, то они старались не подавать виду, только улыбались шире. Однажды в дорожной забегаловке хозяйка принесла ему кусок черничного пирога и на плохом английском сказала «present» – видно не знала, как перевести «за счёт заведения». Он поблагодарил её, а она, залившись румянцем, похлопала его по плечу и пробормотала что-то на норвежском, видимо, желая приятного аппетита. Никто не лез к Генри с просьбами дать автограф или сфотографироваться, каждый занимался своим делом и не лез в дела другого. И эта милая женщина, принеся пирог, тут же удалилась на кухню, оставив его одного доедать завтрак.

Плывя на моторной лодке до своего острова, Войт заметил небольшую хижину, из трубы которой вился дым. Но хозяина было не видно, что вполне его устроило. В таких тихих местах, как это, жителей вообще редко можно было увидеть слоняющимися по улице. «Страна гномов», – пошутил про себя Генри. Никого не видать, но что-то всегда делается – мусор убирается, дороги чинятся, дома строятся. Он надеялся, что не повстречает своего соседа, или, если это всё же случится, они обменяются лишь приветствием, не более.

Пришвартовав лодку к небольшому пирсу, он спрыгнул на причал вслед за своим резвым псом. Закинув на плечо дорожную сумку, двинулся вверх по тропинке, держась правой стороны, как ему написали владельцы дома. Дорога оказалась отнюдь не близкая, но Генри был вознаграждён. Перед ним стоял крепкий бревенчатый дом. С крыльца, сквозь ели открывался суровый океан, от одного вида которого у него перехватило дыхание. Вода бурлила и пенилась, и казалось, что он находится на самом краю земли.