Та же самая сотрудница за окошком адресной конторы Бендеру сказала:

– И снова ищете друга, а года рождения не знаете, товарищ.

– Не знаю, – вздохнул Остап.

– Ну что же, посмотрим. Через тридцать минут получите справку.

– Очень вам благодарен, товарищ, – пошел Бендер к ожидающим его друзьям.

Через полчаса великий искатель снова был в адресном бюро и вышел оттуда с бумажкой в руке. Компаньонам, сидящим в автомобиле, он скучно сказал.

– Такой фамилии с именем и отчеством таким в адресной конторе не значится.

– А может быть, с другими именами и отчествами? – тут же спросил Балаганов.

– Послушайте, Шура, неужели вы думаете, что я не выписал бы с этой фамилией и других? С разными именами и отчествами? Не одного Мильха не оказалось, – сердито промолвил Остап, усаживаясь на свое командорское место.

– Да, дело осложняется, Остап Ибрагимович, – повернулся с переднего сидения боком Козлевич к своему директору. – Расстреляли беляки, так что же, нигде не числится такой? – покачал готовой он.

– И мне удивительно, – кивнул головой Остап. Вынул коробку «Дюбека» и закурил. Это обычно он делал редко и по двум причинам: когда ему надо было сосредоточиться над проблемой, и когда ему нужно было для беседы с нужным человеком.

– А может, тот директор сказал нам неправильную фамилию этого лаборанта? – обернулся лицом к Бендеру Балаганов.

– Может быть, может быть… Иди знай какая правильная фамилия этого лаборанта? Одна буква, Шура и Адам, уже путает карты. Уже адресники не могут найти. Скажем не Мильх, что по-немецки молоко, а Мельх, не Мильх, а Милях, Милян, Мулян, Мялян, вот вам и задача, друзья. Как и Мацков не Мацков, а Мацкин. Мы с ног сбились, ища Мацкова, а он Мацкин, – всё больше и больше выражал свое недовольстве Бендер. – Убедились?

– А может, Остап Ибрагимович, поехать нам по этому самому Гимназическому переулку да расспросить людей. Если не Мильха, так кто-то похожую на эту фамилию нам и подскажет, – пригладил усы Козлевич.

– Ну, Адам Казимирович, вы в последнее время всё подсказываете дельные предложения, – похвалил его Бендер. – Верно, попытаемся, камрады. Курс на этот самый школьный переулок.

Чтобы к нему проехать компаньоны по пути спрашивали только у пожилых людей, которые могли бы подсказать правильное направление, так как Гимназический переулок наверняка был уже переименован в какой-то угодный советам. Нашли они его всё же без особенных трудностей. А когда въехали в него, то без сложностей нашли и дом, где раньше проживали Мильхи. Этот дом они отыскали, когда разошлись по переулку и начали опрашивать тамошних жильцов. И первому кому повезло в этом поиске, был Балаганов. Что да, действительно в этом доме проживали люди под фамилией Мильхи, а сейчас там жили совершенно другие жильцы, поселенные туда городскими властями.

Хозева – мужчина средних лет, в прошлом буденновец и его жена, помоложе, в красной косынке, окруженная двумя детьми, подтверждали, что в этом доме жили Мильхи до них. А кто он, фотограф или фотолаборант, им не известно. Знают они только, что Карловича врангелевцы расстреляли, как подпольщика, хозяин погиб на войне, а хозяйка потеряв сына и мужа, несколько лет тому назад, как умерла.

– А была еще у него сестра, дочь хозяев, где она, не подскажете? – выслушав всё это спросил Бендер.

Хозяева стояли во дворе, напротив троих компаньонов, глазели на них, на их сверкающий лаком автомобиль, но в дом не приглашали. И на этот вопрос хозяйка ответила:

– Говорили, что проживала она, эта самая их дочка на Южном Берегу, а где не знаем.